Довольно давно родилась идея сделать журнал путешествия — «Из Петербурга в Москву и обратно», где московские критики написали бы о Петербурге, а петербургские — о Москве. Идея родилась и повисла. Еще живой в ту пору «Московский наблюдатель», к которому мы обратились с дружеским призывом о таком сотрудничестве, не выразил воодушевления, сами мы, маломощные, изредка выходящие в свет, эту роскошь потянуть не могли. Так и жили.
В декабре 2000 г. мы въехали в подвал «Бродячей собаки». Привычные 15 м и потолок над головой. Э. Кочергин опять крестил углы
В «Собаке» было так тесно, что за одним столом все происходило одновременно: кто-то редактировал, кто-то читал, кто-то праздновал. Эти фотографии, сделанные одновременно, так и называются — «На празднике жизни»
Редактор Е. Третьякова и зам. главного редактора Е. Миненко. А это — наш главный редактор
В Китае, говорят, висят плакаты: «Женщина — основной ресурс».
Грузовик разгружают и снег чистят М. Дмитревская, М. Смирнова-Несвицкая, Е. Строгалева. 27 декабря 2002 г.
Но когда два года назад мы остались единственным толстым российским журналом о театре, висевшая в воздухе идея задвигала руками-ногами и дала о себе знать.
<…>
Мы хотели сделать номер двух столиц на рубеже перехода чисел — от 1999 к двойке с нулями, к 2000. Число 2 всегда означало диалог, бинарность, чет-нечет, мужское и женское. Москву и Петербург, из которых одно имя женского рода, а второе — мужского. Мы хотели вступить в новое летоисчисление вместе, считая диалог культур продуктивным (а их разъединенность… угадайте с трех раз! Правильно — провинциализмом).
Теперь московский раздел станет для нас постоянным. Чем Москва, собственно, хуже других городов?
«Петербургскому театральному журналу», между тем, 30 декабря 1999 г. исполнилось 7 лет. В это время мы целыми днями верстали номер, устали и потому не звали гостей и не сознавали, надо сказать, важности числа, обозначившего нашу жизнь. Наверное, надо праздновать не круглые даты, а именно те, которые означают качественные состояния дела, и когда исполняется 7 лет, устраивать балы, а не верстать номер. Но некоторые друзья и коллеги все же пришли, как раз вдохновленные числом 7.
7 — это семья (7 «я»), в 7 лет человек способен начать усваивать знания и идет в школу, это 7 дней недели и 7 чудес света.
7 = 4 + 3.
4 — горизонталь, статика, опора, надежность, основание. Четыре стороны света, четыре угла сруба — венца избы, то есть магического круга, сделанного вручную (в природе нет прямого угла), суточный цикл. 4 лежит фундаментом в основании постройки.
3 — вертикаль, динамика, движение, троица, трехчастное строение мироздания, 3 — это уже не 2, не «я» и «он», а «много», «достаточно», «они».
Итак, 7 складывается из 4+3. Но если я, читатели и коллеги, придам теперь числовой информации образный характер и переложу ее на жизнь нашего журнала, — не заподозрите ли вы меня в дурном вкусе? Да, семья. Да, не семь чудес, но что-то действительно странное в нашем семилетнем существовании есть. Да, семь дней в неделю мы работаем, выходных нет, только — суточный цикл. Да, есть основание, венец, основа, сруб — и все по-прежнему ручное, кустарное, не принявшее формы развитого полиграфического производства. Угла, правда, у нас своего так и нет, мыкаемся по чужим, но они, как правило, прямые, и их всегда до странности 4, а не 8 (больше одной комнаты у нас никогда не было). И в этих четырех углах нас много, все больше и больше, трудно помещаться, потому что динамика жизни — в молодых авторах, помощниках, коллегах, сотоварищах. За семь лет мы убедились в действительно трехчастном строении мира, когда вдруг все проваливается в подпол, в черноту, а потом опять возвращается на «белый свете», и наверху — «красное солнце». Можно и по-другому: дом стоит на том, что заложили предки (в нашем случае — на культурных петербургских основах), а рукописи (то, что останется от нас) хранятся на чердаках. Вот между предками и чердаком мы и коротаем свои дни, верстая
№ 20 в то время, когда надо бы праздновать эту магическую цифру 7.
«У нас великая страна, одна шестая света», — написал С.Маршак. В Челябинской области есть, как известно, и Париж, и Варна — поселки городского типа, в лучшем случае — райцентры…
В одной из поездок по России театрального сезона 1999/2000 нас с О.Скорочкиной повезли из Екатеринбурга в Невьянск, смотреть «падающую» башню, построенную на демидовских заводах, а теперь стоящую на закрытой (!) территории неработающего (!) оборонного предприятия… На самом деле она никогда и не падала, а сразу была построена наклонно (как Невьянск — не Пиза, так и башня — другой природы, российской — «у нас на все свои законы!»). В
1920-е годы к ней пристроили жуткую котельную, на которую архитектурный шедевр ХVIII века с тех пор опирается боком. («Хотели снести, но трудящиеся Невьянска отстояли ее», — сказала экскурсовод. Я было подумала — отстояли котельную, но оказалось — башню.) Так вот, на одном из этажей Невьянской башни есть так называемая «шептальная комната». Потолок со сводами, сходящимися из углов, таит акустический секрет. Уткнувшись в один угол носом и чуть шевеля губами так, что не слышно самому, ты будешь услышан в другом дальнем углу и сам услышишь отчетливый шепот собеседника, уткнувшего нос в противоположный угол. А он, не слыша самого себя, будет услышан тобой. Очевидно, все эти шепоты, скользя по сводчатым каналам, сходятся в центре, под потолком, и придуманы были для подслушивания. Отсюда — «и у стен есть уши».
Все это я к тому, что, придумывая и очень трудно делая этот номер, с самого начала назвав его «От Москвы до самых до окраин», мы хотели, чтобы он стал такой «точкой» на потолке «шептальной комнаты». Чтобы шорохи театра на Камчатке отозвались бы шорохами театра в Краснодаре и театральные люди в разных углах России услышали бы друг друга, а их голоса собрались бы в «Петербургском театральном журнале». («Напиши, что мы, наш журнал, — это падающая Невьянская башня посреди неработающего оборонного завода!» — просит О.Скорочкина. «Но ведь с ХVIII века она так и не упала!» — отвечаю ей я.)
<…>
Может быть, «шептальная комната» и необходимость постоянного диалога подсказали нам еще одну новую рубрику — «Почта духов». Это рубрика переписки, открытых писем в открытом пространстве журнала. Впрочем, что ж я лукавлю (рука ведет)! Вышел № 1 возрожденного журнала «Театр» — вот что! И вот почему придумалась «Почта духов» — возникает возможность реального диалога, в отсутствие которого наша профессия не дышит и без которого было очень трудно в последние годы. Мы поздравляем всех читателей и коллег с выходом журнала «Театр», который всегда был именно российским, можно сказать — многонациональным.
27 декабря 2001 года мы переехали в подвал на Моховую, 30. Первая рюмка после переезда — и снова верстать.
Стоят: ответственный секретарь А. Самохина,
художник М. Смирнова-Несвицкая, верстальщик А. Меркулов, главный редактор М. Дмитревская, редактор Е. Строгалева,
автор К. Матвиенко
Теперь немного о себе. Именно тогда, когда мы делали «школьный» номер, в нашей жизни возник подвал на МОХОВОЙ, 30 (как уже сообщали в
№ 25). Кто не знает — это через дом от Театральной академии, от Школы, где все редактора трудятся педагогами. Под арку — направо, черная дверь… Огромный подвал с заложенными кирпичом окнами и облупившейся штукатуркой требовал почти капитального ремонта — и я в растерянности не знала, куда податься. И, ни на что не надеясь, дала факс с просьбой о минимальной помощи в «Балтийскую строительную компанию», малознакомому директору Игорю Александровичу Найвальту. Через три дня в телефонной трубке прозвучало: «А что, мой заместитель Будалак еще белила вам не завез?!» Случилось настоящее «рождественское чудо» — к Новому году, когда мы сдаем номер, подвал на Моховой, 30, отремонтированный строителями просто так, нам в подарок, отштукатуренный, побеленный, покрашенный, сияет окнами и лампами! «Под ключ». Так не бывает. Так случилось. Природа этого явления мне не понятна до сих пор. Спасибо «БСК». Теперь на 5 лет у нас есть огромный «дом». «Стоило жить и работать стоило» 9 лет, чтобы такое произошло.
<…>
2001 был первым годом, когда мы осилили 4 номера и обрели почти «свой» дом. Приходите в гости!
Комментарии (0)