«ТРЕХГРОШОВАЯ ОПЕРА»

Молодежный театр на Фонтанке
Режиссер Семен Спивак

Режиссер Спивак вообще, как видно, любит медленные темпы, тишину, паузы. Он не торопится, не спешит взахлеб выплеснуть все, что хочется сказать. Он не стремится обрушить на голову воспитанного видеоклипами зрителя агрессию средств современного театра. В этом он подчеркнуто несовременен. Он размышляет и работает обстоятельно и с достоинством, но без ложного пафоса и натужной серьезности. Особенно в «Трехгрошовой». Здесь не обличают, а понимают каждого, не осуждают и возмущаются, а прощают, не бьют наотмашь, а иронизируют мягко и грустно.

«Трехгрошовая опера» играется так, что на ней смеются, и много. От этого спектакль не становится менее драматичным, он трагичен. Только это лирическая трагедия, как бы невольная, неспециальная. Раньше была «оптимистическая», теперь — тихая. Все в ней между прочим: донесли, не выручили, бросили. И ничего особенного: таковы обстоятельства.

<…>

И каждый трехгрошовый финал — сожаление. О том, что «в мире нет добра» (первый), о том, что «преступленья кормят нас» (второй), о том, что справедливость умирает «в юдоли нашей, стонущей от бед» (третий). И каждый финал все тише, тише, до шепота, и все повторяется, повторяется многократно, истаивая. Это вроде бы не по Брехту, который хотел заставить зрителя мыслить, ужасаться, действовать, а может, и по Брехту — от сердца к сердцу, чтоб почувствовать чужую боль и стать добрее. Мир и так жесток, зачем же ему сейчас жестокий театр?!

Рок-н-ролл с петлей на шее. № 9

Кухарешин с озорной иронией не позволял усомниться в истинности дружеских чувств шефа лондонской полиции к главарю лондонских бандитов. Правда, его сентиментальный герой, усердно послуживший отечеству в колониальных войсках, не преминет с самым добродетельным видом неукоснительно получать свои проценты с каждой преступной операции дорогого Мэкки. А потом только что не рыдая — тонкая нежная душа! — арестует наконец старого друга, которому грозит виселица. Так обстоит здесь с мужской солдатской дружбой, когда пришлось, наконец, выполнить служебный долг…

Валерий Кухарешин. № 16