Александринский театр.
Режиссер Ростислав Горяев
Бесстрашие Пушкинского театра, затеявшего шекспиризацию сцены в «минуту злую» для себя, увы, всего вернее разоблачает его мнимый блеск и реальную нищету. Стоит ли играть Шекспира, не имея концепции трагического? Можно ли поставить трагедию, не владея метафизической основой ее жанра? Зачем «Отелло», если соображений о феномене ревности, о трагической судьбе героя, по существу, нет никаких? В Пушкинском живут не по общим историческим часам, а давно остались за чертой круга современной театральной мысли, перебрались в прошлый сценический век. В анахронизме — одна из главных печалей затянувшейся «злой минуты» Пушкинского театра. Универсальные коллизии «Отелло» здесь толкуют в привычках века девятнадцатого — как житейские, эмпирические, а не бытийные: тень мещанской мелодрамы падает на новый шекспировский спектакль академической сцены.
Эмилия, Родриго и другие. № 5
Комментарии (0)