Театр «Русские ночи»
Режиссер Г. Козлов
Жил-был автор, Лев Тимофеев. Принадлежал к старшему поколению, будучи диссидентом (какое забытое слово!), боялся ареста, перемогал страх. Потом написал пьесу о том, как он ждал ареста, любил жену и ссорился с ней, как поживал изо дня в день в промежуточном состоянии между волком и собакой, в сумеречном ожидании жертвы? подвига? — перед костром.
Жил-был режиссер, Гриша Козлов. Надеюсь, долгие годы приятельства дают мне право именовать его так даже в суровой профессиональной прессе. Длинноволос. Восхитительно говорлив. С видом мальчика из тусовки. Глаза, правда, никогда не скользили по поверхности. Но как ни зайдешь в СТД — Гриша над чашкой кофе развивает неосуществимые проекты и режиссерские экспликации. Солидности никакой, в отличие от иных наших сотоварищей, готовых встать на цыпочки и даже на уши, лишь бы дотянуться до маститых коллег. Гриша же был свободен от любых структур — государственных ли, театральных и от разнообразных куртуазных игр с людьми и системами. И мало кто знал, что психологической жизнью на сцене, витиеватой и нежной энергией, взаимопроникновением и разрывами, страстью водоворота, втягивающего в себя актерские души, переплавляющего их в одну, разорванным полем и даже умиротворением после грозы Гриша распоряжается мастерски. И практически только через актеров.
И, наконец, жили-были актер и актриса. Муж и жена. Актер, Александр Марков, поработал в разных театрах, принес «Чайке» Опоркова беззащитного, безропотного, как приютский ребенок, Медведенко, а с ним боль годами длимой любви-потери. И все знали, какой он актер, и произносили много слов об искренности, пронзительности и боли, но устоявшееся мнение о том, что Марков может оправдать на сцене все что угодно, ничуть ему не помогало. И он ушел — в никуда, подобно своему нынешнему герою, дабы не играть в светские игры милых бездарностей, не поддерживать, не участвовать, не лизать и не выходить на сцену в бездарных спектаклях. Дальше с красной строки следует начертать: он стал свободен, но я, честное слово, боюсь думать о его будущем…
Актриса, Валентина Белецкая, стирала, готовила, терпела, ссорилась, восхищалась им и ждала — уж позвольте пофантазировать, — а заодно преподавала сценическую речь в Театральном институте.
Теперь все сошлось: опыт и жизнь, судьбы и обстоятельства. Возможности оказались впору желаниям. И получился спектакль…
О мокром снеге, пользе неучастия и украденной жизни. № 0.
Теперь помимо Чхеидзе и Габриадзе в Петербурге есть еще и Григорий Козлов. И так хочется чего-то праздничного и неумного, подобно застойному: «На театральном фестивале в Мельбурне спектакль „Москва. Моление о чаше“ получил по заслугам: Валентина Белецкая — „Гран-При“ и хрустальный заварной чайник, Александр Марков — полное собрание сочинений Одоевского с ятями, Григорий Козлов — премию за вклад в развитие мировой режиссуры в размере 120 долларов…»
17 — 37 — 49 — 85 (Физиология Петербурга). № 1.
Комментарии (0)