Мариинский театр.
Режиссер Георгий Исаакян
Завершу обзор сезона самой шумной, вызывающей, шокирующей постановкой театра. Это «Князь Игорь» А. Бородина с дополнениями второго половецкого акта и музыкальной редактурой композитора Ю. Фалика в режиссуре Г. Исаакяна и сценографией Ю. Харикова.
<…>
Исключительно декоративным способом в спектакле сопоставлены день и ночь, простота и пряность, горизонталь и вертикаль. Мир, заполненный надутыми балками, бревнами, запорошенный перьями, будто опавшими с чьих-то крыльев, — и мир очищенного пустого пространства, погруженного в ночь. Драмы и страсти в этом глобальном измерении почти потеряли черты конкретики, выступив более всего от имени собственно оперных форм — арий, дуэтов, хоров. Половецкие пляски, поставленные еще М. Фокиным в незапамятные времена, сменив исторические одежды участников на космические из «Звездных войн», превратили давний хореографический рисунок в новейший, будто сочиненный сегодня.
Я не предрекаю этому «Князю Игорю» долгую сценическую жизнь. Многолетие — удел «Мазепы», «Силы судьбы» в их традиционном сценическом платье вечного ХIХ века. Только вот значение этой вечности и вечного же ей вызова — в пользу последнего. Значение «Игоря» — в движении вперед, в новом витке театрального самосознания. Оперный театр в нашем отечестве вообще существует за счет канонов прошлых столетий, а живет и развивается благодаря их разрушению.
Спектакль Г. Исаакяна «Князь Игорь» словно поставлен на Путилина.
В этом спектакле воспет патриотизм русской оперы, подвиг на благо Родины: режиссер не пародирует эти понятия, а возвращает им исконно высокое значение.
В пространстве этого спектакля стиль старой доброй оперы интерпретирован как символ вечных ценностей русского искусства.
<…>
Путилин—Игорь существует на сцене, согласно эстетике спектакля: он, современный человек, в пространстве оперной условности поет о высоте человеческого духа. В роли Игоря Путилин отнюдь не кажется искусственным: он реализует сценически тип идеального героя. Спектакль — о том, каким должен быть человек.
<…>
Игорь Путилина суров, когда призывает на войну; величествен, когда благословляет народ; сдержанно-нежен, когда прощается с женой. В половецком акте эпическая торжественность внутреннего и внешнего рисунка сменяется порывистыми жестами жаждущего свободы князя. Динамика переживаний воплощена прежде всего, как всегда у Путилина, в интонационной драматургии роли, тембровых красках голоса.
Путилин—Игорь существует на сцене, согласно эстетике спектакля: он, современный человек, в пространстве оперной условности поет о высоте человеческого духа. В роли Игоря Путилин отнюдь не кажется искусственным: он реализует сценически тип идеального героя. Спектакль — о том, каким должен быть человек.
<…>
Игорь Путилина суров, когда призывает на войну; величествен, когда благословляет народ; сдержанно-нежен, когда прощается с женой. В половецком акте эпическая торжественность внутреннего и внешнего рисунка сменяется порывистыми жестами жаждущего свободы князя. Динамика переживаний воплощена прежде всего, как всегда у Путилина, в интонационной драматургии роли, тембровых красках голоса.
Комментарии (0)