«ОТЕЦ»

АБДТ им. Г. Товстоногова.
Режиссер Григорий Дитятковский

«Отец» на Малой сцене БДТ — очень чистый по стилю спектакль, атмосферно напоминающий фильмы Бергмана. Он красив, строг, подробен, по-шведски суров. Тихое, сосредоточенное, медленное действие втягивает вас, как в воронку (самый страшный домашний ад, как известно, бывает тих. И тиха ненависть). Ощущение утра, дремы, тумана. <…> Ротимистр Адольф в пьесе изучает через спектроскоп осколки метеоритов. Но ощущение, что сам Дрейден занят спектральным исследованием внутренней жизни своего героя. Я не припомню за последнее время роли, где непрерывность душевных движений была бы столь истинной, а погружение актера в образ, в историю разочарования. Безумия, краха и смерти — так глубоко. Нельзя было даже предположить, что он, выдающийся Импровизатор, всю жизнь примерявший на себя разные типы театра — от клоунады до поэтической медитации («Мрамор»), от гротеска, пантомимы — до импровизации по Михаилу Чехову («Немая сцена»), накрепко спеленает себя смирительной рубашкой истинного перевоплощения и окажется выдающимся актером психологического театра.

Марина Дмитревская. Стеклянный зверинец. № 17

Самоочевидная возможность развернуть пьесу в сторону Чехова или Беккета не взволновала Дитятковского, он, по видимости, предпочел домодернистский, консервативный вариант. <…> Играть на сцене психику, минуя психологическую драму, — значит выставить себя на грань театра и нетеатра. Огромный риск, зато правда жизни. И она крепко и долго действует — вот та самая неотвязная плоская дрожь, которую несильные взрывы не разнообразят, а только оттеняют.

«Отец». № 17

Спектакль «Отец» на малой сцене АБДТ о силе женщины, о ее преобладании в мире. Идея может показаться спорной, ведь умаление женского — налицо в современной реальности, наши дни рассчитаны на мужские ценности, как на мужские деловые костюмы. <…> Спектакль погружает нас в мир расколотого, несчастного сознания героя. В этом субъективном, тревожном пространстве женщина бродит инопланетянкой, она — другая, из «вещества» другого, и все в ней тайна.

Под накренившимся небом. № 17

Сергей Дрейден. Когда я ходил в геологические экспедиции, там это называлось «привязка». То есть у геолога, который тебя ведет, — карта, и он должен сообразить на местности, где он находится, и сопоставить это с картой, чтобы можно было двигаться дальше. Нужно и в жизни вот так встать и понять, где ты находишься, куда попал. Где я? Что со мной? Марина Дмитревская. Вы поймете — и что изменится? С.Д. А дальше — это и есть импровизация! Дальше из этой точки есть путь желаний, памяти, целей. Знаете, проснулся пьяный и думаешь: что-то произошло. А тут — не пьяный, а просто так закрутился среди каких-то разговоров, дел, что забыл, откуда ты и что с тобой происходит. Только с тобой, ни с кем рядом. Не ставь себе отметку, просто ощупывай себя — что такое? Где точка? И доберись до этой точки, и посиди не пугаясь. Не кричи: Боже, я упал! Может, и докричишься, но имей смелость себя до конца ощутить. Это очень важно, Основа импровизации — какая-то атмосфера, которую либо ты сам себе устраиваешь, либо люди, которые в театре на это заряжены, которые без этого не предполагают театра. Импровизация — это отсутствие экспансии, корысти. И энергия. Такая, какая она есть у тебя в данную минуту.

Сергей Дрейден: «Импровизация — это автопортрет, который человек рисует всю жизнь». № 13

Мария Призван-Соколова. Жизнь была сложная, особенно по линии социальной. Скачкообразная была, но ведь не только у меня, во всей стране: и счастливая, и тревожная, и трудная, и интересная — разная. Ни я, ни мой муж — Павел Карлович Вейсбрем не были в социальном плане благополучны. Дворянское происхождение в те годы не украшало человека, всю жизнь держало в тревожном напряжении. <…> И все же я довольна всем. Довольна, что родилась в своей семье. Это очень дорогая для меня семья: отец, мать, сестра, тетя, муж — уважаемые любимейшие люди. Довольна, что пришла в театр, для меня это целый мир, и мне в нем было неплохо. И мой театр — БДТ был особенный, с прекрасный труппой и замечательными артистами, с режиссурой, непонятно почему всегда хорошо ко мне относившейся. Мне повезло: я прожила интересную жизнь в окружении талантливых и интересных людей. В Большом драматическом театре работали блестящие художники, замечательные композиторы. Те, кто тогда были молоды, потом выросли в великих мастеров. Дмитрий Шостакович, например… И поведение людей в театре было особенное. Я жила полной жизнью и с наслаждением. И довольна всем!

«…И довольна всем…» № 18-19