За полмесяца до его 92-летия не стало Виталия Николаевича Дмитриевского (1933–2025), театроведа, историка и социолога театра, театрального критика, культуролога, интеллигентнейшего человека, петербуржца по рождению и духу. Таким он оставался, даже долгие годы живя в Москве.

«Идиоты». Драма по роману Ф. М. Достоевского «Идиот».
МХТ им. А. П. Чехова.
Режиссер и автор инсценировки Серей Волков, художник Мария Мелешко.

Еще до начала спектакля, пока зрители рассаживаются, есть возможность рассмотреть все детали камерного пространства будущей игры, и оно напоминает среду бутусовских постановок. На облезлых стенах наляпаны голубой краской и скорой, будто нетвердой рукой надписи «Швейцария», «Павловск»... — «подворотные» обозначения разных дислокаций Льва Николаевича Мышкина. На полу и по углам царит ужасный беспорядок, всюду разбросаны увядающие цветы и расставлены банки с подозрительной голубой жидкостью. Вверх уходит мрачная лестница, а к задней стене боком прислонена картина Ганса Гольбейна Младшего «Мертвый Христос в гробу». Ну, конечно, это дом Рогожина. У него, помнится, висело в гостиной это полотно, и оно произвело на Мышкина столь сильное впечатление, что князь воскликнул: «Да от этой картины у иного еще вера может пропасть!»

Сегодня — 100 лет со дня рождения Майи Плисецкой. Она ушла всего десять лет назад, так что наш балет почти век прожил с нею, менялся, рос, трансформировался под ее влиянием. Она принесла в танец свободу, когда об этом в стране и мечтать не приходилось, она возражала самому могущественному балетному начальнику ХХ века и отстаивала себя, свой танец. Расширяла репертуар Большого. Она открыла форточку, а затем окно в Европу — и, уже не танцуя большие партии, помогала сделать то же и зрителям, для которых привозила выдающиеся спектакли, и артистам, для которых учредила конкурс «Майя». Все это излагать заново и подробно в тексте к ее юбилею было бы странно — тут не сказать ничего нового. Поэтому мы вспомним ее прежде всего словами Вадима Гаевского — ее современника, критика, поэта балета. И добавим еще несколько слов других выдающихся людей.

«Бег». М. А. Булгаков.
Тюменский драматический театр.
Режиссер Александр Баргман, художник Анвар Гумаров.

Тюменский «Бег» рождался в трудных, нервных, почти невыносимых условиях. Театр лихорадило, труппа боролась с самоуправством ТКТО (писали об этом здесь: https://ptj. spb. ru/blog/otkrytoe-obrashhenie-tyumenskogo-teatra/), протестовала против увольнения коллег и внезапно затеянного ремонта. Репетициям мешали визг дрелей и стук молотков, строительная пыль въедалась в легкие — артисты теряли голоса. Весь этот кошмар, как выяснилось, не сломил творческую волю команды, и спектакль получился — сильный и глубокий.

«Вишневый сад». А. П. Чехов.
Краснодарский Молодежный театр.
Режиссер Михаил Чумаченко.

Как только ни ставили «Вишневый сад»: и как трагедию уходящего времени, и как трагифарс об инфантильности, и как многоуровневую личную драму. Как известно, сам Чехов видел в своей пьесе комедию.

Комедию ставит в 2025 году и Михаил Чумаченко.

«Гипнотеатр Бранко Душича». По мотивам новелл Т. Манна.
Площадка «Узел» совместно с Гёте-Институтом и Школой искусств и креативных индустрий.
Режиссер Никита Васильев.

В спектакле режиссера Никиты Васильева соединяются три новеллы Томаса Манна, философских, психологических, политических. Сюжетная основа — «Марио и волшебник». Действие происходит на сеансе гипнотизера. Он манипулирует публикой — зрителями, которых вытаскивает на сцену, доводит одного из них, удовлетворяя злорадное любопытство публики, до обнажения глубоких личных тайн, унижения, и это ведет к трагической развязке.

В день прощания с Алексеем Вадимовичем Бартошевичем донеслось, что на гражданской панихиде почти не дали слова его ученикам, его курсам. Так ли это было или не так, но мы решили сплести еще один прощальный венок в его память — в сороковины. Чтобы смогли договорить. Так хотели студенты разных выпусков...

«Pas de monde».
Compagnie XY (Париж).
Режиссеры Антуан Билло, Йоханна Отран.

В конце октября — начале ноября в Париже состоялась премьера нового спектакля французского акробатического коллектива Compagnie XY под названием «Pas de monde». О его отличиях от предыдущих работ компании — в рецензии ниже.

«Биндюжник и Король». А. Журбин.
Санкт-Петербургский театр музыкальной комедии.
Дирижер Алексей Нефедов, режиссер Евгений Писарев, сценограф Зиновий Марголин.

Мюзикл «Биндюжник и Король» Александра Журбина, впервые со времени написания (1987 год) вышел на сцену Петербургской музкомедии. Побывав на подмостках театров музыкальных и драматических, оставив след в кинематографе (1989 год, фильм Владимира Аленикова с блистательным составом исполнителей: Армен Джигарханян, Зиновий Гердт, Татьяна Васильева, Роман Карцев, Евгений Евстигнеев), отправившись своими шлягерами типа «Молдаванки» в народ, произведение вошло в разряд классики отечественного мюзикла. Спектакль в Питере подтверждает, что по праву. Потому что удачно выбрана литературная первооснова — сочинения Исаака Бабеля (пьеса «Закат» и «Одесские рассказы»). Потому что интонации вокальных номеров абсолютно «на слуху». Они словно взяты из морского воздуха, из атмосферы Одессы и напрочь к ней припечатаны. Потому что отнюдь не проста и не примитивна оркестровая ткань, складывающаяся по классике в развитую музыкальную драматургию. Еще много «потому что». Но главное — возможность актуализироваться, а значит — возрождаться с течением времени, давать пищу для ума и чувства самым разным театрам и постановщикам четырех последних, таких невероятно сложных, десятилетий.

О режиссерской лаборатории «Четыре стихии романтизма» в Театре на Васильевском

Лаборатории — дело вольное. Это не то, что в режиссерских мастерских: семестр занимаемся только и только Гоголем (вариант — Достоевским, русскими сказками, документальным театром — ну, каждый знает джентльменский педагогический набор...).

Но вот лаборатория Театра на Васильевском (в рамках фестиваля «Лофт») стала профессиональной муштрой, провокационно приговорив режиссеров-магистрантов Школы-студии МХАТ к определенному материалу, да еще к такому, к которому они наверняка близко не подходили. Там пафос, «многабукв», и про что это вообще?.. Жесткой «вмененкой» оказался романтизм как направление, четыре его стихии: английская, немецкая, французская и русская. Режиссеры, как сами они признавались, явно сопротивлялись (все), не понимали, протестовали, «плакали, но ели кактус» — то есть пытались вникнуть в закрытые, тяжелые тексты Байрона, Шелли, Тика, раннего Шиллера, Гюго, Мюссе, Лермонтова и Одоевского.

О Международном фестивале «Северные встречи» в Нижневартовске

В Нижневартовском городском драматическом театре в восьмой раз прошел международный фестиваль «Северные встречи». Прямо на фестивале, 1 ноября самому театру исполнилось 30 лет. И театр в возрасте расцвета, и фестиваль молод. И это радует, как и то, что приезжаешь на Север и видишь родные знакомые лица, а не напряженные маски, «переродившиеся от вранья» (выражение Олега Ефремова). Фестиваль малых форм был организован безупречно, как, впрочем, бывает здесь всегда, благодаря стараниям команды театра. В нем участвовали театры из Армении (Ереван, Государственный русский театр им. К. С. Станиславского), Татарстана (Казанский ТЮЗ), Санкт-Петербурга (два спектакля театра Lusores и независимый проект Анны Геллер), из Верхней Пышмы (Универсальный гастрольный театр), из Кемерово (Театр для детей и молодежи), из Беларуси (Могилев, Областной драматический театр).

«Игра интересов». По пьесам «Игра интересов» Х. Бенавенте и «Конец пути» Р. Шерриффа.
Российский академический молодежный театр (Москва).
Режиссер Алексей Бородин, художник Максим Обрезков.

Это могли бы быть два отдельных спектакля. Шаловливый и полный эксцентричного лицедейства спектакль по пьесе «Игра интересов» испанского драматурга Хасинто Бенавенте-и-Мартинеса: о изворотливых любителях ухищрений в духе комедии дель арте. И мрачный, трагедийного накала — по окопной драме «Конец пути» британца Роберта Шерриффа: о гибели всего человеческого в условиях войны. И это был бы даже хороший театр. О, как сыграла бы резвая, хорошо тренированная труппа РАМТа все эти комические положения и плутовские аллюзии Бенавенте. И как точна была бы эта же труппа в переживании перипетий полной драматизма, мучительного предощущения смерти и гибели мироздания пьесы Шерриффа. Собственно, так она и сыграла, но только в один вечер и на одной сцене.

В архиве появился № 118. Новые номера регулярно будут пополнять сайт,
приглашаем читателей и коллег не терять из виду этот процесс!

О лаборатории «Необъятное Море-Далай» в Иркутской драме, организованной Фондом Олега Дерипаска «Вольное дело»

Миф — предмет крайне современный и актуальный почти универсально. Лаборатория «Необъятное Море-Далай», которая проходила в Иркутской драме 25 и 26 октября, кажется, вполне это доказала.

Лаборатория рисковала оказаться такой же необъятной, как и море, которое упоминается в ее названии, — а речь, кстати, идет о Байкале: местные называют его именно морем, а не озером. Четыре театра из самого Иркутска, три из Бурятии, еще четыре из Иркутской области — это, в общей сложности, целых 11 эскизов, но ощущения безумного коллажа чудесным образом не возникает.

«Давным-давно». А. Гладков.
Театр Эстрады им. А. Райкина.
Режиссер Илья Архипов, художник Алена Пескова.

Режиссер Илья Архипов заявляет «оду человеческому духу» и «античную по стилистике историю», что, конечно, полная ересь, ибо если чего и нет у Гладкова — так это воли рока, а есть, напротив, абсолютно советская идея «человек сам кузнец своей судьбы». На ересь, однако, вполне можно смотреть сквозь пальцы — это давнее проклятие отечественной сцены: как Белинского и Гоголя с базара понесли, так и впечаталось намертво, что театр — это кафедра. А с кафедры непременно нужно нести мудрость и высший смысл. Нельзя признаваться, что делаешь водевиль, и даже делать водевиль нельзя, надо непременно его нагрузить. И, конечно, лучше, когда нагрузка не внутри, а снаружи, красивым обрамлением слов в программке.

«Буря». По мотивам пьесы У. Шекспира.
Московский драматический театр им. А. С. Пушкина.
Режиссер, драматург, художник-сценограф и видеохудожник Николай Рощин.

Спектакль Рощина похож на вопль подростка, который вот-вот хлопнет дверью и уйдет из дома. Но пока он не сбежал, он пытается докричаться, достучаться до этого тупого мира и своих родителей, потому что не в силах больше быть один на один с тем, что внутри него. Этот подросток очень много думал, наблюдал, мучился, не в силах избавиться от чудовищных своих открытий по поводу мира вообще и человечества в частности, и теперь орет, несвязно и бессильно, пытаясь хоть что-то объяснить про то, что он понял и чем совершенно раздавлен. А понял он то, что человек по своей природе — чудовище. И везде, где он появляется, он сеет смерть, ужас, насилие и унижение. И всех, кого встречает на своем пути, он калечит, истязает, порабощает и делает подобными себе — мелочными, злобными тварями без совести и чести.

«Преступление и наказание». Ф. М. Достоевский.
Гомельский областной драматический театр.
Режиссер-постановщик Роман Габриа, художник-постановщик Татьяна Стысина.

История падения Родиона Раскольникова с вершин хрестоматийной русской теории о «сверхчеловеке» на самое дно царства «вшей» больше ста лет назад вдохновила одного из отцов-основателей немецкого киноэкспрессионизма Роберта Вине на создание высказывания о нации в декорациях фильма «Кабинет доктора Калигари». Это кино до сих пор производит впечатление. Искривленное, ломаное пространство как нельзя лучше передает одно из ключевых понятий того времени — страх, который подпитывался неопределенностью жизни, ее безволием и, в конечном итоге, безумием. Почти такая же история произошла с нами в 90-е, когда действительность определялась отсутствием будущего и тоже порождала страх, который по-своему запечатлел в кино Алексей Балабанов, позаимствовавший у Федора Достоевского жанр фантастического реализма, органично присвоив его.

«Eternia».
Tashir Arena (Ереван).
Режиссер Павел Брюн, художник Науар Битар, хореограф Ольга Лабовкина, композитор Валерий Толстов.

В Ереване случилось чудо. В Ереване открылся цирк. Его назвали Tashir Arena, но это именно цирк с классическим амфитеатром, манежем в 13 метров, форгангом и оркестровым подиумом. Он совершенно новый, имеет грандиозную современную начинку и заново построен на том самом месте, где в советское время стояло здание Союзгосцирка.

«Русская смерть. Воспоминание о спектакле».
Камерный театр «Среда 21» (Москва).
Режиссер и исполнитель Дмитрий Волкострелов.

Я смотрела «Русскую смерть» в ЦИМе 21 мая 2022 года. Хотя в тот момент никакого ЦИМа уже и не было. С поста директора ушла Елена Ковальская, потом был уволен художественный руководитель Дмитрий Волкострелов. Театр объединили со «Школой драматического искусства». Вскоре ЦИМа не стало вовсе. Поначалу в переходах на станции метро «Менделеевская» продолжали висеть указатели «Центр им. Мейерхольда». Вот было странно. Но они быстро сменились на «Школу драматического искусства», а потом и на «Шалом». Но что-то я предалась воспоминаниям...

«Горе от ума». А. Грибоедов.
Сарапульский драматический театр.
Режиссер Александр Баркар.

Вместо привычного разделения и столкновения «века нынешнего» и «века минувшего» Александр Баркар, берясь за Грибоедова, приходит (как и многие люди сегодня) к ощущению краха всех мировоззренческих конструктов. Кажется губительной сама попытка разобраться, что есть черное, а что белое, упорядочить и уподобить окружающий нас мир какой-либо системе. И в отражении спектакля Сарапульского театра этот мир перевернулся с ног на голову — фамусовское общество не выпускает из своих рук книги, а Чацкий в бессилии отдает свои обличительные монологи Репетилову. Осознание этой спутанности реалий и передает ощущение «горя от ума» — нашего, зрительского горя сторонних (и одновременно причастных) наблюдателей опрокинутых законов.