Томский театр драмы.
Режиссер Б. Цейтлин
Тот, кто видел когда-то «Бурю» Бориса Цейтлина, — узнает ее черты в новом спектакле Томской драмы «Ангел приходит в Вавилон»: парусиновая труба, в которую «вписан» зал (то ли инопланетный корабль, то ли тоннель, ведущий в космос), напоминает шатер «Бури». Экзотические костюмы Е.Степановой будто бы вторят стилистике Ю.Харикова, но более грубы, эксцентричны, графичны — в соответствии со стилистикой Ф. Дюрренматта.
Тот, кто видел цейтлиновского «Доброго человека из Сезуана», — обнаружит в новом томском спектакле и его мотивы, а финал, когда к зрителям выйдет маленькая девочка-ангел и станет рассыпать зерна, вообще предъявит «фирменный знак» театра Цейтлина: во многих его спектаклях — «Драконе», «Ромео и Джульетте», «Погроме» — последнее слово принадлежало детям, тем, кто будет жить в следующем Времени. Может быть, таком же странном и страшном, но следующем.
Повторение пройденного, повтор мотивов — это не хорошо, не плохо, это — свойство художественного мышления Цейтлина: он создает театр из всего, в том числе из собственных спектаклей. И тот, кто видел спектакли этого режиссера на разных этапах его творческой жизни, поймет: придя в Томскую драму, Цейтлин продолжает свой «эпический театр», который возникал уже в разных местах, где он появлялся, — там, где можно было раскинуть парусиновый шатер-балаган-шапито (или не парусиновый, а просто балаган). И начать.
«На лбу написано: Театр и Маскерад». № 23
Комментарии (0)