ТЕАТР РЕЗО ГАБРИАДЗЕ

Резо Габриадзе. Вы, Марина Юрьевна, бьете по мне — как по старому матрасу палкой-выбивалкой, и из меня вылетает пыль воспоминаний…

Театр Резо Габриадзе. Адрахния. № 6

Р.Г. Вот такой вокзал с зубчиками. И приезжает музкомедия. Город выставляет оркестр для встречи, местная промышленность — материю для приветственных лозунгов. Лестница — 20 ступеней, а впод ней весь город: девушки из 1-й женской школы, мальчики из 1-й мужской. Двое из суворовского стоят, как ошалелые. Кто там еще? Представители города, нашего театра, знакомые. Незнакомые, все приподнятые, их не узнать: сейчас появится великий Эссебуа.

Театр Резо Габриадзе. Эссебуа. № 0

Р.Г. Он прочел. Сухие губы соприкасались — как два листочка акации. Он кончил читать и посмотрел на меня. Вот как я сейчас на вас, марина Юрьевна. И спросил, бьют ли меня в школе. Я сказал, что нет (соврал, конечно). Тогда он мне сказал, что обязательно надо, чтобы меня побили. Мне опять стало плохо, потому что если кому доставалось в школе — так это мне. Меня легко было бить, потому что моя безответность, золотушность, чистая шея, чистые руки, — заслуги моей мамы больше, чем мои, провоцировали всех… У меня было такое лицо, что пройти мимо и не ударить — себя обидеть, дураком остаться.

Театр Резо Габриадзе. Адрахния. № 6

Р.Г. Никто не знает секрет начала искусства. Кажется, Бунин говорил, что у него все началось в 4-5 лет со взрыва: он случайно посмотрел медицинскую книгу и там увидел фотографию человека в профиль на фоне гор с надписью: «Кретин в горах». И, говорит Иван Бунин, с этого началась его творческая жизнь. Многих-многих в моем поколении толкнул в искусство крик Тарзана…

Театр Резо Габриадзе. «Прошла любовь — явилась муза…» (Лева Пестов). № 1

«… И в самом конце этой истории представьте себе маленький бумажный кораблик, который уплывает из Гавра в сторону америки. Там, в штанишках на бретельках, стоит маленький мальчик. Это и есть Джордж Баланчин, который несет в америку русский балет с грузинским акцентом, который и будет великим американским балетоми после которого трудно смотреть что-нибудь другое. Дайте ваше ухо. Это говорю вам я — человек, который видел Мориса Бежара на берегу Женевского озера после смерти Нуреева».

Теар Резо Габриадзе. Перламутровый веер. № 4