«Пианола, или механическое пианино»
Таллинский городской театр
Режиссер Эльмо Нюганен
Режиссер с удивительной точностью, «по миллиметру» воссоздавал живой мир своих персонажей, и все в его спектакле — от сценографии (художник Владимир Аншон) до музыкального оформления (композитор Рийна Роозе) — работало на это. Здесь нельзя было выделить главного героя. Все персонажи — участники драмы жизни, разыгравшейся перед нами. Актеры составляют безупречный ансамбль, единый организм. Но в то же время каждый из них потрясающе достоверно играет свою судьбу, свою боль, свою тему, а их сочетание уже порождает гармоничное целое. В «Пианоле» нет «мертвых зон». Ритм спектакля, суматошный, нервный в начале, постепенно замедляется к концу первого действия и вновь убыстряется, засасывая в пьяный, угарный водоворот второго акта, как в жизни, когда день то длится, длится и нет ему конца, то промелькнет в одно мгновение — как не бывало.
Екатерина Слепышкова. «Если бы знать…».№ 12
Марина Дмитревская. А ты причисляешь себя к какому-то театральному направлению или каждый раз, приступая к материалу, ты не имеешь системы, метода?
Эльмо Нюганен. Я думаю, что нет. Единственное, что есть и что я люблю, — это живой театр.
М.Д. Тогда я спрошу: а что такое «живой театр»?
Э.Н. Это когда люди на сцене действительно живут, когда они на самом деле замечают, что творится сейчас. Когда они реально присутствуют здесь, а не дома и не на даче… Это всегда чувствуется.
<…>
Живой театр — это единственное, что мне нравится. Но это и всем нравится… И это очень трудно, хотя именно такая работа для актеров — не каторжная. Никто не должен умирать: ни режиссер в актерах, ни актеры в сцене. Все могут жить — и это будет «живой театр»… Чем больше театра видишь — тем больше узнаешь и понимаешь, что такое — «живой».
М.Д. Я иногда объясняю студентам, что нельзя воспринимать спектакль головой, что его нужно воспринимать всем организмом — от макушки до живота.
Э.Н. Я то же объясняю актерам.
Эльмо Нюганен: «Если бы не театр, я бы никогда не знал, что трава может звучать…».№ 12
«Любовь и смерть в Вероне». Фестивать «Life» (Вильнюс)
Режиссер Э. Някрошюс
«Ромео и Джульетта»
Таллинский городской театр Режиссер Э. Нюганен
Спектакль Някрошюса — кумир студенческой вольницы (недаром получил приз Торуньского университета на фестивале «Контакт»). Он свободен от домашней опеки и несется с космическим девятнадцатилетним отчаянием и экзистенциальным упорством к скорому концу, не спрашивая разрешения папы и мамы — умереть. Спектакль Нюганена «младше», он не вышел еще из родительского дома Капулетти, согрет очагом и робко делает первые пятнадцатилетние шаги, спрашивая у взрослых разрешения стать трагедией. Пока ему разрешена романтическая драма.
<…>
Театральный мир Някрошюса всегда изначально болен, апокалипсичен, аномален, несоразмерен человеку, конвульсирующему в нем. И я точно узнаю диагноз конца тысячелетия. Он неутешителен. Жить в этом знакомом облученном мире невозможно. А если жить, то как? Видимо, так, как живем, но еще зная диагноз. Кому-то это знание помогает, кому-то нет…
Театральный мир Нюганена изначально здоров, непонятно как уцелевший в чуме апокалипсиса. С ним связано давно забытое ощущение нормы. Я не узнаю болезней века и начинаю верить, что «тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман». Впрочем, не обман: ведь в этом до странности нетронутом органическом мире хочется жить. Может быть, это и впрямь возможно? Жить, не зная смертельных диагнозов. Или зная, но получая сладкое болеутоляющее лекарство. Когда болит, это так же важно, как правильно поставленный диагноз.
Любовь и смерть в присутствии театра. № 12
Эймунтас Някрошюс. Если бы мне было на что жить, театр был бы для меня хобби. И это было бы намного лучше. Нехорошо, когда театр становится профессией, ремеслом; театром нужно заниматься с энтузиазмом. А когда еле тащишь ноги, не хочешь репетировать, а вынужден лгать актерам, что хорошо настроен и хочешь работать, тогда профессиональные навыки, умение разбираться в ремесле начинают угнетать. Вообще, была бы моя воля, я бы ввел в театре возрастной ценз: актерам — до сорока лет, режиссерам — до сорока пяти. Это как в балете: неприятно смотреть на пожилых балерин, исполняющих партии молодых. Достигнув определенного возраста, надо уметь остановиться.
Аудронис Люга. Вы говорите «хобби», но ведь в свою работу вкладываете много души, энергии, нервов…
Э.Н. И еще больше бы вкладывал, если бы меня не сковывала ответственность. Если бы имел другой источник дохода, то, кажется, все шло бы гораздо лучше. Порой профессия становится препятствием.
<…>
А.Л. А что вас волнует в сегодняшней жизни?
Э.Н. Не знаю, как об этом сказать… Например, война в Чечне меня волнует больше, чем кризис литовских банков. В мире есть много страшных, но много и красивых вещей. Я верю в законы природы, в их гармонию. Не бывает так, чтобы мир только грустил или только радовался. Один клочок земли переживает трагедию, а на другом все складывается прекрасно. Через несколько десятилетий они словно меняются местами. Наверно, так и должно быть. Ведь есть же какие-то законы природы, Вселенной, предрешающие несчастья, войны и радости.
Эймунтас Някрошюс: «У меня выходит естественно, хотя, может быть, и неправильно…».№ 12
Комментарии (0)