Фестиваль предчувствуешь, словно Новый Год, праздник, когда собирается большая семья вокруг стола, когда каждый после долгого пути приносит с собой мешок со сказками, историями и анекдотами, собранными по дороге.
Сейчас, по прошествии фестивальной недели, осталось горьковатое послевкусие разочарования. Мы, как всегда, ждали великих открытий — но не случилось. Каждый остался при своем, тихо и спокойно отправившись по собственной тропе, — некуда спешить, некого обгонять. Хочется крикнуть: «Проснитесь, испугайтесь или порадуйтесь, позавидуйте или разозлитесь, но искренне, сильно, из глубины души!» Но нет, мы, зрители добрые и милосердные, приняли в ладоши просто хорошие спектакли и не ушли с удручающе плохих. Мы положились на суд времени, а может, зря?
Не состоялись самые ожидаемые показы, которые могли стать событиями. Петербургский Театр Сказки не сыграл «Дракончика», от «Кукольного формата» сбежала своевольная «Кошка, которая…», так и не доехала «Кармен» Александра Миндлина из Риги, не включили в программу театр «Потудань». Для живущих в Петербурге эти спектакли не потеряны, они идут на площадках города, даже существует робкая надежда увидеть «Кармен», о которой ходят самые невероятные слухи; но для тех, кто приехал из Петропавловска-Камчатского или Омска… Причины, по которым не состоялись показы этих спектаклей, разные — от объективных и человечески понятных, когда внезапно заболевал актер, до бюрократически удивительных. Кукольников-профессионалов и зрителей, собравшихся со всех концов необъятной страны в не самое простое время, наказали за формальное опоздание участника, за то, что фестивальная заявка была подана не вовремя. Откуда такой формализм? Гибкое мышление организаторов позволило (и спасибо им за это) во время фестивальной недели включить в программу «Гамлета» Марка Борнштейна, но никакие уговоры не повлияли на мнение тех же организаторов в отношении «Потудани».
«Юбилей». Театр «Рошанак Рошан» (Иран). Фото из архива фестиваля
«Звездная монетка». «Театр ночи» (Германия). Фото из архива фестиваля
«Царевна-Лягушка». FigurenTheater (Германия). Фото из архива фестиваля
Фестиваль — сложнейший организм, конечно, легко обсуждать просчеты и неудачи после фанфар и оваций, но если говорить только о победах, то почти наверняка создастся ложное впечатление полного успеха, а в реальности существует огромное пространство для положительного развития.
Каждый день по четыре-пять спектаклей разных театров на разных площадках. При желании можно успеть на все, но как попасть в Царское Село на вечерние показы? Доехать еще ладно, а вернуться? Таким образом, театры и проекты, «прописанные» волей судьбы в Царском, остались без зрителей, а зрители без спектаклей.
Вечный вопрос о несовпадении фестивальной площадки и родной сцены, для которой создавался спектакль, и на этот раз подтвердил свою вневременную актуальность. Больше всего не повезло двум спектаклям, но по разным причинам. Декорация «Брата Чичикова» Рязанского театра кукол упорно не хотела помещаться на сцену «Сказки», и ее пришлось пилить. Места для актеров практически не осталось, поэтому из эпического полотна спектакль превратился в заметки на полях. Его спасло то, что от века спасало театр: интересная драматургия (Н. Садур), точная и внимательная режиссура (В. Шадский) и ужасающе-мистически продуманная работа художника (Ю. Ксензова), изрядно обглоданная фронтальной засветкой, убившей многие эффекты, заложенные в сценическом решении.
«Рошанак Рошан» из Ирана пострадал не потому, что сцена была мала или велика, глубока или узка. Спектакль «Юбилей» рассчитан на открытую площадку, на амфитеатр, по мнению самих иранских актеров, для них была бы идеальной большая сцена ТЮЗа им. Брянцева, но по причинам, оставшимся за кадром, была выбрана именно коробка Театра Сказки. Судить о том, что мы потеряли, невозможно, ведь сравнить не с чем. Тени и куклы, переплетение традиции и новаторства, цитаты фильмов Яна Шванкмайера и упоительный пластический рисунок роли, где на непонятном языке разыгрывается понятная человеческая трагедия. Спектакль состоялся, и разве важно — вопреки или благодаря?
Фестиваль — это не просто место встречи старых
друзей, это лаборатория, без работы которой
театры растворятся в собственном соку, что сейчас
и происходит. Процесс самоедства и самопереваривания
особенно ярко виден на примере омского
театра «Арлекин», который после долгих лет поисков
вернулся к принципу формообразования, использованному
впервые еще в «Серой Шейке», показанной
в Абакане в
Омский театр не единственный переживает период застоя. Театр «Огниво» из подмосковных Мытищ получил на фестивале премию за лучшую театральную инфраструктуру. Приятно, конечно, когда театр разрастается и создает театрализованное пространство вокруг, но не происходит ли это в ущерб искусству? Показанному на открытии «КукАrtа» спектаклю «Огонь надежды» уже много лет, его видели, и не раз. Почему же для фестиваля выбрана эта работа? Это не пример стиля и не вершина мастерства, решение спектакля с точки зрения нашего сегодня примитивно и скучно. Быть может, десять лет назад такое прочтение Пикассо было интересно, но что дает этот спектакль для понимания настоящего? Где новые работы, ради которых собирается фестиваль? Неужели все силы ушли на создание инфраструктуры?..
На фестивале были представлены две студенческие работы. Саратовский театр «Теремок» привез спектакль выпускников Государственной Консерватории «Пустяки, или Наивный театр». Два года назад они, тогда второкурсники, привозили его в Питер на «Кукломанию», и на фоне прочих студенческих спектаклей подробная работа с примитивной перчаточной куклой смотрелась достойно. Теперь добавилось второе отделение, стилистически никак не соотносящееся с первым, — добротные этюды, но на этот раз с кубами и куклами из платков. Нет, не плохо, но не здесь. Студенты стали актерами театра кукол, теперь мы вправе ждать от них профессионально зрелых работ. Ждем.
Вторая студенческая работа отличалась от всех спектаклей фестиваля по стилю, настроению, смыслу, идее. Чудовищная и талантливая трансформация сказочности и недосказочности в понимании Дмитрия Крымова и его студентов-сценографов не может оставить равнодушным никого. «Недосказки» вгрызаются в душу, проникают в ум, ужасы черного кабинета с ритмами трансформированных и искаженных тел остаются в памяти глубокой трагедией. И хотя сильный и действенный открытый прием, в котором существуют персонажи, оставляет место для собственной фантазии, никакой надежды не дали нам авторы этих историй об убийствах и самоубийствах в кукольной недосказочной истории. Темная, безмолвная, условная и трагичная игра. Хорошие сказки сегодня должны быть страшными?
Хорошие сказки всегда разные, страшные и веселые, добрые и жестокие. «Театр ночи» из Германии показал «Звездную монетку», лиричную и нежную сказку, сыгранную в огромном волшебном животе толстой и доброй феи, она же Луна-волшебница: две руки оживляют крошечных персонажей, напоминающих вертепных кукол. Незамысловатый сюжет про девочку, идущую в лес и из сострадания отдающую все, что у нее было, нуждающимся, — понятная история для детей и их родителей, которая не стала бы менее ясной и без перевода.
Непонятной и удивительно неуместной стала сказка «Царевна-Лягушка», практически сестра «Звездной монетки» (обе родились в г. Норхейме, режиссер Хейко Брокхаузен — создатель кукол к «Звездной монетке»). Спектакль не был заявлен в фестивальной программе, Татьяна Ходоренко, автор и исполнитель, должна была показать «Емелю и щуку». Причин, по которым произошла замена, никто и никому объяснять не стал, да и ненужно было бы, если бы представленный спектакль выдерживал критику. Однако случилось иначе. Непонятно, на кого рассчитана эта «Царевна-Лягушка»: если на детей старше восьми лет, то излишний и топорный эротизм в решении образа Бабы-Яги возмущает, как и неоправданная пупсообразная нагота Ивана Царевича; а для зрителя взрослого и искушенного бесконечное повествование с однообразным сотрясанием несомасштабных и скучных кукол утомительно. После активного возмущения зал впал в сонную дрему под размеренное клокотание немецкой речи с русским акцентом, в которой и прошло два часа вместо заявленных сорока минут.
«Гадкий утенок». Театр «Бродячая собачка» (Санкт-Петербург). Фото из архива фестиваля
Но не трудности перевода стали причиной непонимания и неприятия «Царевны-Лягушки», а невнятность художественного языка, которой, хотелось бы надеяться, в других работах Татьяна Ходоренко избежала.
Яркой вспышкой совсем не кукольного мастерства поразили на фестивале актеры из Словении, которые под чутким руководством Александра Анурова выработали современный и актуальный язык для классической сказки Пушкина. «Сказка о Царе Салтане» не рассказана, не показана и не спета — она рассчитана, разложена, прожита в пластическом слиянии со словом. Русский оригинальный текст сквозит между переливами и сколами словенского перевода, актеры с легкостью меняются ролями, да и нет никаких ролей в этом несущемся на стихотворной волне рассказе. Спектакль кукольный по форме, но драматический по содержанию и прочтению. Крошечные и ничего не значащие куколки, которых и не пытаются водить, похожи на вырезанные из книги картинки, они, словно реквизит, дополняют, но не решают спектакль, великолепно придуманный и сыгранный.
Невозможно не сказать о самом кукольном спектакле фестиваля, покорившем сердца и профессионалов, и простых зрителей своей наивной простотой и чистотой формы. «Гадкий утенок» — это результат счастливого сотрудничества режиссера и художника. Сам кукольный театр воплощен в этой простой и даже очень простой истории, которую не усложняют ни декорации (дощатый стол, несколько проволочных деревьев да соломенный плетень), ни куклы. Художник-постановщик Алевтина Торик нашла те художественные средства, которые позволили ей раскрыть естественную, природную, живую сущность сказки. Все птицы деревянные, большие и неповоротливые, они задают актерам пластическое воплощение роли, эти птицы могут плавать и плескаться в настоящей воде, которая вносит радостное оживление в спектакль. Жак Матиссен, режиссер, приглашенный «Бродячей собачкой» из Дании, рассказал историю так, как сделал бы это Андерсен.
На этом «КукАrtе» вдруг стала очевидна тенденция, развивающаяся внутри театрального процесса не первый год. Режиссеры, художники и актеры заново открывают религиозную тематику. Сложно быть ультрасовременным, играя Рождественский Вертеп, но интересна ли буквальная реконструкция традиционного действа? На эти вопросы на фестивале попытались ответить четыре театра.
«Вертеп» архангельского театра кукол — спектакль с длинной и славной историей, это одна из лучших реконструкций, сохраняющая и двухчастное деление, и этажность сценографии, и систему кукол. Это ожившая история.
Петербургский Театр Сказки сыграл пьесу Ж. Сюпервьеля «Вол и Осел при яслях». Изменение точки зрения на события библейской истории позволяет свободнее подходить к выбору выразительных средств, но по непонятным причинам спектакль остался в рамках сухой повествовательности. Попытки обогащения кукольного спектакля за счет пластических вставок в живом плане, светового и музыкального оформления не решили главного: спектакль остался мертвым.
«Чайка». Екатеринбургский театр кукол. Фото из архива фестиваля
Ровенский же театр кукол создал глубокую и сложную систему на основе традиционного Вертепа. Сергей Брижань, режиссер спектакля «Рождественская ночь», соединил библейский сюжет, музыку эпохи Возрождения, старинные напевы, научил актеров говорить и петь на старославянском языке, использовал в сценографии и костюмах символику раннего христианства. Казалось бы, так претенциозно, так эстетически отстраненно, но совсем нет, создается ощущение легкости, слегка наивное, немного грустное, но светлое и звенящее, как колокольчики на декорациях. Порой действию не хватает динамизма, особенно во второй части про казака, но возносящее сплетение четырех чистых голосов завораживает. Чарующая простота «Рождественской ночи» существует благодаря сложнейшему синтезу. Чудо.
«Зимняя сказка» в постановке Владимира Бирюкова («Кукольный дом», Пенза) — это иная религиозность, не праздничная, не библейская, не догматичная. Восприятие святых через народную сказочную культуру близко кукольному театру. Две сестры, то ли девушки, то ли старушки, ждут счастья, уповают на святого Николая Угодника, делают добро, живут, как умеют. Такое, почти языческое, восприятие христианства честнее и во многом глубже многих сугубо религиозных спектаклей. Маленькие куклы под снежно-пуховым занавесом пронзительно духовны. Еще одно чудо.
На фестивале были представлены и спектакли, не имеющие прямого отношения к театру кукол. Занимающие промежуточное место между драмой и перфомансом визуальные искусства: пантомима, так называемый этно-театр и пластический театр — равноправные члены сообщества «КукArt», хотя художественный уровень спектаклей, представляющих эти направления, удивляет.
Чисто драматическим спектаклем «потряс» Екатеринбургский театр кукол. Чайка залетела на сцену и превратилась в чучело еще до начала спектакля. Чехов в прочтении Бориса Акунина и постановке Александра Борока стал неподъемно ироничным для труппы кукольников. Актеры были раздавлены непомерно сложными ролями и превратили их в поверхностный фарс. Неубедительно, нелепо, тяжело, бессмысленно… Жаль, что «Чайка» нашей современности стала всего лишь чучелом.
Театр «Кулиска» из Нового Уренгоя привез на фестиваль загадочную историю про Геракла. Эта работа получила специальный приз на фестивале «Новый взгляд» в Верхнем Уфалее в номинации «Лучшая выдумка». Выдумано, действительно, очень много разных ходов и приемов, которые так и не связались в общую картину. За что Геракла сделали статуей? Почему Эврисфей гораздо живее и органичнее своего противника? Кто в итоге главный герой? Множество вопросов на фоне античного пейзажа. Но при том, что финал нелеп и похож на розовый зефир, благодаря использованной музыке и внезапной любви Геракла к реставрации статуй, которые почему-то оказались разбитыми еще в Древней Греции, при том, что Геракл уродлив, так как собран из осколков эллинских статуй, но в кукольной пропорции, при том, что действие затянуто и вяло, есть в «Жил-был Геракл» некое обаяние. За двух нежных кентавров, которые просеменили по авансцене лишь дважды, спектакль достоин аплодисментов.
«Кукольный дом», любимый многими театр марионеток из Санкт-Петербурга, представил на фестивале премьеру. Как всегда, это сложно и завораживающе красиво, но говорить об этом спектакле надо отдельно и подробно. «Времена года» будем смотреть, пересматривать и обсуждать уже осенью.
Фестиваль остался в июне. Впереди два года ожидания, надежд и опасений, два года работы. И опять мы замрем в предчувствии, ведь каждый раз так хочется верить, что театр — это искусство, а не политика, спекуляция или скучное однообразие.
Август 2005 г.
комментарии