Приходилось ли вам когда-нибудь очутиться в незнакомом городе — в самом центре его новостроек? Если да, то вы без труда поймете меня. Судьба забросила меня с группой театральных критиков из Казани в Набережные Челны — пожалуй, самое неприютное место из всех близлежащих селений, город, распланированный на квадраты так, что тошно становится. Прибавьте к этому мартовские ветры и нерастаявший снег. Вся эта бесприютность без особого труда действует на нервы кому угодно. И вот посреди непокоя и сумятицы общих впечатлений вы попадаете в странный, уютный и не по-местному добрый дом — «Дом детей и птиц», который так назвал его хозяин, нежный и немного печальный человек по имени Александр Моисеевич Янкелевич. Сейчас он уехал в Израиль, видимо, в поисках лучшей доли. Он уехал, а мы остались — со своими несбывшимися надеждами. И остался еще «Дом детей и птиц».

О, как там было чудесно! За привычными панельными стенами притаился заповедный мир — с рыцарями в доспехах и огромным живым уголком. Это был не театр, но вместилище всех тихих ангелов, которые охраняют детей и, действительно, птиц. Там мирно уживались питоны и хомячки, рыбки — злобные пираньи и мирные гуппи. Да, и птицы — канарейки, и попугайчики, и голуби, да, конечно, голуби. И была еще сцена, такая маленькая, словно мальчик пяти с половиной лет. И просторное закулисье. И были удивительные, простые и изящные, точные по мысли и чувству спектакли, которые заставляли забыть, что ты в мире придуманном, а не настоящем и герои его не люди, а куклы.

Сцена из спектакля «Волшебная раковина». Фото из архива автора

«Мамочка, знаешь чо?» — так обычно заводит со мной свои бесконечные разговоры мой сын. И я вам скажу: «Знаете чо?» На спектакле «Дома детей и птиц» вам вначале сделают подарок. Спектакль называется «Волшебная раковина». И ее-то вам и подарят. А может, это и не раковина, а такой красивый веер, снизу которого прикреплены на веревочке две очаровательные не то китайские, не то японские маски. Да и сама сказка, рассказанная и придуманная вслед за восточными мудрецами Александром Моисеевичем, — не то китайская, не то японская. И она проста и мудра, как море. В ней говорится о том, как скромный рыбак Ванг Чо Лин (И. Клюев) влюбился, да не абы в кого, а в фею раковин по имени Ра (Г. Нуретдинова). А ее мама, Богиня морской лазури (Л. Доля), ужасно рассердилась и пыталась испортить рыбаку жизнь и разлучить его с возлюбленной. Да ничего у нее не вышло. Впрочем, конец у этой сказки не русский. В ней Богиня морской лазури не наказывается за свой гнев, а только усмиряется. Все мирятся, и все кончается на удивление хорошо, все стихии приходят к миру и согласию.

Так вот, Янкелевич придумал целый пантеон для своей маленькой куколки рыбака и его волшебной невесты. В небесах — живет солнечное божество Сихэ (Т. Соколова), мать десяти солнц. И вот в этих прекрасных Небесах Сихэ живет не одна, а с десятью солнышками, своими детками. И прислужники этого удивительного спектакля, как и положено, не то в китайских, не то в японских масках снимают с небес эти солнышки специальными шестами и окунают в огромный чан с водой, чтобы с утра их хорошенько умыть. И тогда со сцены в зал идет замечательный и самый что ни на есть настоящий пар. А потом Ванг Чо Лин по морю — это вторая стихия — в маленькой лодочке отправляется удить рыбу. Но есть еще третья стихия, которая находится под морем и спрятана за неприметным занавесом, — огромный и непредсказуемый подводный мир.

Там обитают Богиня морской лазури с дочкой и целая стая морских коньков. У всех стихий свой ритм и своя жизнь. И жизнь эта сообщается и перекрещивается. Самая волшебная — в подводном синем-пресинем царстве с водорослями, рыбками и врагами рыбака акулой (Э. Гурлев) и рыбой-мечом (Т. Соколова). Они погонятся за Ванг Чо Лином, когда он будет похищать свою невесту. Богиня морской лазури — женщина хоть и нервная, но очень красивая, вся задрапированная кружевами. Не будем ее осуждать. А фея Ра оказывается — под стать своему рыбаку — маленькой очаровательной черноволосой куколкой. И у нее есть тоже маленькие милые подружки, живущие под водой, — морские феи.

Этот причудливый многообразный мир в спектакле Янкелевича живет и переливается всеми цветами радуги. Но, пожалуй, самая замечательная фигура в нем — огромная пластичная и немножко гуттаперчевая Черепаха Ао (Э. Гурлев). Она-то и спасает рыбака от преследований Богини морской лазури и ее прислужников — длиннозубой акулы и рыбы-меч. А к концу спектакля, когда богиня сменяет гнев на милость и рыбак со своей непростой женой начинают жить в мире и согласии, эта прекрасная черепаха, которую так и хочется расцеловать аж в обе пухлые щеки, вывозит на прогулку целую разноцветную стайку ребятишек, народившихся от Ванг Чо Лина и Ра. Звучит музыка! Не то китайская, не то японская, но самая что ни на есть расчудесная. И Сихэ, и прислужники в масках купают как ни в чем не бывало десять маленьких солнышек в огромном чане с водой, от которого в зал поднимается самый что ни на есть настоящий пар… А мы с группой критиков уезжаем из Набережных Челнов — города, в котором такой «странноприимный» дом — «Дом детей и птиц».

Через год мы снова отправляемся туда, и снова Александр Моисеевич готовит спектакль-сюрприз «Снежная королева», обозначенный в программке как «экспериментальный». Спектакль играется одной замечательной актрисой без единого помощника. Людмила Доля выступает в роли рассказчика, и бабушки Герды, и Снежной королевы. Спектакль начинается с полной темноты, сквозь которую идет сам Янкелевич с керосиновой лампой в руках. Он приводит маленьких зрителей в детскую, где царит Людмила Доля — величественная и строгая, мудрая, как сам сказочник Андерсен, и закутанная во что-то «белое без причуд».

В самом деле, фигура рассказчика очень важна для андерсеновских сказок — о чем бы в них не рассказывалось. Авторский голос слышен во всем — и в плаче девочки со спичками, и в смехе придворных китайцев, радующихся пению игрушечного соловья. Но самое удивительное и экспериментальное в спектакле Янкелевича — его максимальная приближенность к детской аудитории. Мальчики и девочки словно и не покидают родной территории. И куклы, которые наполняют детскую комнату «Снежной королевы», — самые обыкновенные и в то же время необычные, как и в любой детской комнате.

Взять хотя бы куколку Герды. Это просто куколка, которую можно наряжать в разные одежды, как после посещения принца с принцессой, ее можно брать на руки и баюкать. Ведь она и в самом деле — только игрушка в руках холодной, как Скандинавия, судьбы. А когда она бежит вслед за Каем, Людмила Доля берет ее на ручки и ставит на огромный и голубой, как и положено, глобус. Глобус вертится, и вот Герда и в самом деле бежит. А принц с принцессой живут в старинном, как из «Вишневого сада», шкафу. Это такие волшебные часики, а принц с принцессой — их старинные фигурки, движущиеся под музыку. А за шкафом живет Северный олень на колесиках. Лапландка и финка — тоже забавные куколки… И Кай. А у разбойницы есть маленькая лошадка. Только Людмила Доля — Снежная королева — настоящая. Чтобы ее сыграть, актриса надевает огромную шляпу с подвешенными к ней снежными бубенчиками и преображается в повелительницу холода и тьмы мгновенно. А когда в спектакле возникают мотивы Севера, над детской вспыхивает настоящее северное сияние, мерцающее, как рубин. И все многообразие кукол — кукол на тростях, кукол за ширмой, кукол в шкафу — озаряется этим призрачным светом. А придворные Снежной королевы — нелепые белые фактуры — метели и вьюги, мотающиеся по воздуху неизвестно как. Но все когда-нибудь кончается. И Людмила Доля начинает сказку как бы с конца, проводя Кая с Гердой по всем уголкам этой уютнейшей детской комнаты. И снова Александр Моисеевич Янкелевич, точно Оле-Лукойе, выходит с керосиновой лампой, чтобы закончить свою сказку.

Как грустно и как не хочется расставаться с человеком, который сделал для неприютного города новостроек столько доброго и светлого! И сколько еще по стране вот таких необыкновенных волшебников, которые вопреки ударам судьбы облегчают своим искусством наше полубезумное существование… Дай вам Бог, дорогой Александр Моисеевич, встретить в Земле обетованной покой и благополучие. Ну а мы — маленькие зрители и критики, которые на ваших спектаклях тоже становятся детьми, — будем помнить о вас и ваших чудесных сказках. Спасибо и будьте счастливы!

Январь 2000 г.