ОРЕЛ: ДВОРЯНСКИЕ ГНЕЗДА, ИЛИ ПЕТЕРБУРЖЦЫ НА ОРЛОВЩИНЕ

(Всероссийский театральный фестиваль «Русская классика», 1 — 9 октября 1999 Г. )

Пушкинские театральные фестивали прокатились по всей стране и не миновали старинный русский город Орел, где фестиваль русской классики проводится уже шестой раз. Прошлое театральное празднество было посвящено Леониду Андрееву — нынешнее Пушкину и Тургеневу. Без Пушкина не обойтись в юбилейный год — без Тургенева не обойтись в Орле.

У каждого фестиваля есть своя аура, и, конечно, аура нынешнего (он проходил в начале октября) связана с атмосферой тургеневских мест. Было даже не «бабье», а самое натуральное, мужское лето с  24-25 градусами выше нуля. Согретые противоестественным теплом, мы гуляли по Спасскому-Лутовинову, где по ночам бродит привидение помещика Лутовинова, где кормят роскошными яблоками… Словом, все было по известному библейскому рецепту: «Напоите меня вином, накормите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви!» От любви к русской классике, разумеется. И те, кто по недомыслию не успел полюбить Тургенева, конечно, его полюбили, совершая тихие прогулки в парке «Дворянское гнездо» от дома Лизы Калитиной по берегу реки Орлик. Ничего удивительного, что в такой концентрированно литературной обстановке Орловский академический театр им. Тургенева, отметивший в дни фестиваля 184-летие, поставил почти всю драматургию своего земляка, включая и ранние опыты: «Неосторожность», «Последний кол¬дун». Тургенева играют на основной сцене, на малой, в Спасском, в крошечном музейном театрике графа С. М. Каменского. Кстати, память о меценате-фельдмаршале в Орле очень чтут. Сороковой стул (в зале 40 мест), предназначенный для фельдмаршала, его всегда ждет. Последнего потомка рода, художника-реставратора Алексея Николаевича Каменского ждут тем более. Посещение имения Каменских, Сабурово, входит в фестивальную программу. Мне тоже привелось осмотреть в обществе молодого графа и его супруги, потомицы Кутузова, старую усадебную крепость и стены домашнего театра, одного из самых первых частных театров в России.

Впрочем, торжественные фанфары, предшествующие каждому фестивальному спектаклю, конечно, звучали не в Сабурово, а в новом здании академического театра на площади Ленина. И были приветствия, и выходил седовласый Егор Строев, глава орловской администрации, с мягкой речью и колючим взглядом. Гостям (всего было представлено 19 театров) дарили букеты и «двуличные» медали (с лицами Пушкина и Тургенева). Для открытия требуется что-нибудь монументальное. Лучше всего к торжеству подходят спектакли Александринки. Она привезла своего «Бориса Годунова». В Петербурге спектакль у многих критиков стимулировал чувство юмора — в новом контексте он воспринимался несколько серьезнее. И показ «Месяца в деревне» Театра им. Комиссаржевской был воспринят, по крайней мере, неоднозначно. Голоса шестерых критиков из Москвы и Петербурга «за» и «против» разделились пополам. Правда, больше всего споров велось вокруг трактовки главной роли Т. Кузнецовой.

Иногда казалось, что ты и не уезжал из Петербурга. Помимо комиссаржевцев и александринцев «Графа Нулина» играл левшинский театр «Комедианты», «Вохляки из Голоплеков» — театр «Фарсы», и завершал программу драматических театров Игорь Ларин с «Пиковой дамой» — согласитесь, без Ларина никакой пушкинский фестиваль невозможен. Если еще учесть, что орловскую пушкиниану («Маленькие трагедии» — театр «Свободное пространство») представлял Геннадий Тростянецкий, из критиков две москвички были петербургского происхождения и сам хозяин фестиваля, Борис Голубицкий, тоже в молодости играл на петербургских подмостках, а молодые актеры руководимого им театра заканчивают (хотя и заочно) Санкт-Петербургскую академию театрального искусства, становится ясно: налицо петербургская театральная экспансия.

Собственно, зрительские и критические симпатии как раз и поделили между собой два спектакля из северной столицы («Пиковая дама» с «Вохляками») и два местных («Нахлебник» Б. Голубицкого с «Маленькими трагедиями» Г. Тростянецкого). О постановке орловского театра «Свободное пространство» ПТЖ уже писал, а вот о «Нахлебнике» хочется сказать несколько слов. Кроме «Месяца в деревне» и «Дворянского гнезда», Тургенев в театре — не частый гость. «Вохляки», при всем остроумии их режиссерского решения, к Тургеневу имеют отношение косвенное. «Нахлебник», казалось, остался в прошлом. Орловская ак-драма заставила посмотреть на историю затурканного приживала Кузовкина повнимательнее. Не говоря уже о том, что тема тотального «нахлебничества» оказалась печально актуальной, в пьесе отразилась чуть ли не вся русская драматургия и проза: ясность и простота Пушкина, комический абсурд Гоголя, жанровая сочность и мелодраматизм Островского, психологическое мучительство Достоевского. На первый взгляд, решение Голубицкого достаточно традиционно, но его замысел, оставаясь в рамках текста, предлагает свою логику. Два акта тургеневской комедии — это как бы две стороны российской действительности. Первая — Россия парадно-праздничная, интуристовская, с теми же фестивалями, веселыми девицами в народных платьях, гармошками, балалайками и свирелями; вторая — Россия несчастная и униженная, впрочем, до конца и не осознающая своего унижения. Лучшая сцена «Нахлебника» — исповедь Кузовкина своей дочери, разыгранная почти в мистических тонах. Оленька (Ю. Некрасова), слушая воспоминания отца (Н. Чупров), на какой-то момент превращается в свою мать и буквально переносится в прошлое. Голубицкий делает акцент не столько на переживаниях Кузовкина, сколько на восприятии ситуации младшим поколением. Оно искренне пытается понять трагедию родителей и в то же время в своем естественном эгоизме стремится заслониться от тяжелых мыслей и впечатлений.

В других провинциальных спектаклях актеры заслоняли своей мощной грудью выморочное режиссерское решение. В «Маленьких трагедиях» Пензенского драматического театра имени А. В. Луначарского было много от лукавого. Ольга Субботина, известная как ассистент Питера Штайна в постановке «Гамлета», сделала многое, чтобы измельчить пушкинские идеи. По сцене бродил Герцог, похожий на директора химчистки, Лепорелло читал вставное «Путешествие в Арзрум» в эстрадной манере монологов Петросяна, а вечеринка у Лауры напоминала тусовку новых русских. Но в луче света появлялся Альбер — А. Хатеев, Дон Гуан — Е. Бакалов, и начинался подлинный театр. Бакалов — главное актерское открытие фестиваля. Внешность молодого Шаляпина, темперамент, обаяние, сильный голос, свободное владение стихом и телом — словом, настоящий актер романтической драмы. Ничего подобного в обеих столицах не найдешь. Поневоле начинаешь мечтать в духе Агафьи Тихоновны: «Если бы Бакалова да переставить в „Маленькие трагедии“ Тростянецкого, а Тростянецкому показать в Пензе, что такое современная режиссура… » Почему бы и нет? Юбилейный год образовал какое-то общество дальних «родственников» по Пушкину. Расстаешься с семейством Делей, омичами, орловцами, М. Розовским, не говоря уже о «пушкинской компании» александринцев, Ларине, и знаешь, что впереди заключительный юбилейный фестиваль «Пушкинская сцена», где с ними встретишься вновь.