От «Дней Турбиных» всегда ждут того, что спектакль не может дать и не собирался давать. В 1926 г. требовали обличения белогвардейщины, в 2000 — глубины спектакля 1926 г. И то, и другое — бессмысленно. Спектакль Молодежного показывает человека в ситуации полной неразберихи и отсутствия каких бы то ни было ориентиров. В этом смысле Гетман (С. Мухин) не менее обманут, чем Турбины и дивизион. Здесь нет резких оценок, противопоставлений. И Тальберг — обаяшка. Если удовлетворить требование: «Дайте мне личность!» — исчезнет атмосфера уюта, последнего приюта (Ноева ковчега). Спивак дан людям как утешение в тяжелой жизни. Никому не удается так передать чувство дома, как ему. Чувство для Булгакова основополагающее. Батальные сцены в Молодежном третьего призыва никогда не удавались, и нависающая конструкция, долженствующая создавать масштаб, изрядно мешает. Дайте кремовые шторы, абажур! И никаких казарм! Василиса из первого варианта был бы уместнее в этой театральной версии, нежели дивизион из 8 человек. Тем более, что «всепроникающий юмор» пьесы главенствует. На другом полюсе — мягкая печаль. До трагизма театр не дорос. Вероятно, современный театр в целом. В случае с «Турбиными» — критики как бы мстят за ожидаемый, но неиспытанный восторг. Восторга нет, но и провала нет. «Турбины» — давняя режиссерская мечта Спивака. В отношении к мечте всегда присутствует робость, несвобода, поэтому в постановке есть известная недосказанность. Может, когда-нибудь Семен Яковлевич и доскажет…