Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН

ПУТЕШЕСТВИЕ ВО ВРЕМЕНИ

Коган Э. Путешествие во времени. СПб., 1999.

Книга Эллы Александровны Коган «Путешествие во времени» написана вне привычных для театроведа академической выучки (которым автор, бесспорно, является) правил. Сама Элла Александровна с присущей ей иронией именует свой труд «записками, напоминающими „многослойный пирог“. Его начинку составляют воспоминания детства, дневниковые записи, письма военных лет, импрессионистические зарисовки, портреты друзей, путевые заметки и т. п». И добавляет: «Так что о чистоте жанра говорить не приходится».

Если бы речь шла не о литературном тексте, а о живописном полотне, можно было бы безошибочно определить его жанр как АВТОПОРТРЕТ, написанный в очень непривычной манере.

Действительно, первое, что поражает при чтении книги Коган, это абсолютное узнавание уникальных личностных особенностей, присущих самой Элле Александровне. Воистину правы французы, утверждая: «Человек — это стиль». И по этому поводу (так же, как относительно построения книги) автор дает читателю «подсказку»: «… Во мне с детства уживались как бы два человека: один — „коллективный“, воспитанный атмосферой времени, а другой — „индивидуальный“, предпочитающий независимость, семейный и дружеский круг, книги, природу и т. д. ». Вот из этой-то «двухмерности» (которая, безусловно, чем-то сродни «двоемирию» романтиков, но ни в коей мере не сводится к нему) и проистекает совершенно особый взгляд на вещи, запечатленный в «Путешествии во времени». О многом говорит уже название книги, где соотнесены основные философские категории — пространства и времени. И то и другое, казалось бы, заведомо объектированные понятия. Но у Коган они каким-то непостижимым образом, сохраняя объективированность, насыщаются мощной перцепцией, испокон веку характеризовавшей субъективность личностного восприятия. Путешествие здесь предполагает «неизменную величину» — Путешественника, который перемещается в объективно существующем пространстве, но при этом «пленен» двойными рамками времени, что отпущено ему физическим пребыванием на Земле, и тем, что мы обычно именуем «эпохой». Эпоха, как известно, для отдельно взятого человека тоже является данностью, ибо он не волен ее выбирать. Самые неожиданные комбинации таких пространственно-временных соединений, неожиданные их сопряжения между собой и составляют ткань книги Эллы Александровны Коган «Путешествие во времени».

Текст ее откровенно мозаичен. «Осколочки» подчас весьма и весьма сильно разнятся между собой (и вовсе не только размерами). Начну с самых что ни на есть «капелюшечных». Припоминая, как в середине 1930-х годов жизнь стала посытнее, Элла Александровна пишет: «В кондитерских (о чудо!) появились даже пирожные… » Начав перечислять их названия и дойдя до «Джоконды», не выдерживает и восклицает: «Бедный Леонардо да Винчи!» Так, даже в мельчайших крупицах проявляется присущая автору «двухмерность». Подобных, предельно уплотненных, контрастных по своей природе мгновений встречается в тексте книги великое множество. Гораздо реже страницы отдаются развернутым «импресссионистическим зарисовкам» (как именует их сама Коган). Они напоминают киноэпизоды. В юности Элла Александровна, оказывается, мечтала стать режиссером. И дар особого кинематографического видения сохранен ею. Чаще всего «зарисовки» возникают «вдруг», казалось бы, вопреки логике текста. Идет рассказ о тех или иных социально значимых событиях, и «вдруг» — лирическое отступление — о природе, о людях. Такие монтажные сшибки, выбив читателя из привычного ритма, заставляют вспомнить, что в каждом из нас живет, как минимум, два человека — социальный и природный, только большинство сей неоспоримый факт старательно вытесняют из сознания, а Элла Александровна — всю жизнь сознательно культивирует.

Многие страницы книги отданы дневниковым записям военных лет и письмам с войны, принадлежащим отцу и брату автора. Непреходящая ценность таких материалов общеизвестна и обсуждению не подлежит. Но в связи с ними хочется не только воздать честь и хвалу Элле Александровне, сохранившей их, но и обратить внимание, сколь содержательно автор монтирует «военные куски» с картинами мирной жизни, отчего опять (в который уже раз) возникает ощущение объемности.

Но и мирная жизнь представлена неоднородно. С одной стороны, автор предлагает нам своего рода конспекты так называемой общественно-политической жизни, состоящие из фактов известных. Они нужны, чтобы обрисовать фон, на котором разыгрывалась та или иная человеческая судьба, а также (что не менее значимо) формировались потоки художественного сознания в послевоенные десятилетия. И хотя Коган подчеркивает, что она не историк и уж тем более не политик, ее глубокие знания в этих областях вызывают восхищение. Правда, душа самой Эллы Александровны явно не расположена к такой, всегда столь несовершенной стороне жизни, как общественно-политическая, потому свои пассажи на сей счет автор частенько завершает убийственно ироничной «фразой»: «… и т. д. , и т. п. ».

У Эллы Александровны всегда был и остается широчайший круг общения, потому ее книга необычайно плотно населена. В основном герои «Путешествия во времени» — люди выдающиеся, но автор не делит встретившихся по дороге жизни на Больших и Маленьких. Любой для нее — Человек.

Осмелюсь утверждать, что Коган вообще не занимается мемуаристикой (хотя ее элементы встречаются в книге). Не назовешь ее труд и философским трактатом, но природа текста бесспорно философична. Постигая вслед за автором бесконечное количество разнообразнейших жизненных примеров, невольно начинаешь задумываться о смысле и краткости человеческого бытия, о величии мироздания, о губительных сторонах цивилизации, о «проклятых вопросах». Но главное, у Эллы Александровны, похоже, есть ответ. Нигде в своей книге она не высказывает его впрямую, но не ощутить его невозможно. Лично для меня тайный смысл мировоззренческой позиции Коган символизирует спор Зевса и Прометея, положивший начало развитию человеческой культуры. Элла Александровна не упоминает об этом споре, но по сути своей он все же возникает на страницах…

А суть его в том, что неистовый гнев Зевса был вызван не столько тем, что Прометей подарил людям огонь и открыл путь к наукам и искусствам, сколько тем, что одновременно «у смертных отнял дар предвиденья, слепыми наделил надеждами». Можно бы вслед за предводителем хора эсхиловской трагедии воскликнуть: «Благодеянье это, и немалое» — ведь страх смерти, как известно, делает человека ничтожным. Когда же человек свободен (хотя бы призрачно) от этого страха, он воистину способен уподобиться богам. Но в этой возможности таится и чудовищная опасность. Безосновательно наделив себя всемогуществом божества, человек становится самой разрушительной силой на свете, чему история человечества накопила великое множество печально известных примеров. Так кто же прав — Зевс или Прометей? По-моему, Элла Александровна считает, что однозначного ответа здесь быть не может. Она пишет: «… я несколько прекраснодушна и склонна к утопизму, воспитанному шестидесятыми годами. Хотя и понимаю, что „Государство солнца“ никогда не существовало и вряд ли может быть построено».

Что же тогда остается? Похоже, уповать приходится только на индивидуальную этику, способность выстроить это «государство солнца» внутри себя и по возможности «поселить» в нем окружающих (разумеется, с их добровольного согласия).

Спасибо, дорогая Элла Александровна, за мудрый и к тому же выстраданный Вами совет. По нынешним временам он пригодится очень многим…

Март 2000 г.

В именном указателе:

• 

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.