П. Бомарше. «Севильский цирюльник». РАМТ.
Режиссер Сергей Алдонин
Российский академический молодежный театр в этом сезоне делает ставку на молодую режиссуру: уже четвертая премьера подряд подписана режиссером-дебютантом.
«Севильского цирюльника», порядком подзабытую комедию Бомарше, выпустил Сергей Алдонин, выпускник мастерской Марка Захарова прошлого года. Его дипломная работа «Мастер и Маргарита» — единственная из всех режиссерских дипломов выпуска 1999 года дошла до зрителя. За короткое время третий этаж ГИТИСа стал крайне популярен, потому что в одной из аудиторий и разыгрывался этот спектакль. Он был, во-первых, про компанию Воланда, во-вторых, про него самого, а в-третьих, про Ивана Бездомного. Мастер и Маргарита важны были настолько, насколько Маргарите необходимо присутствовать на балу, а Мастеру сообщить идею романа своему коллеге по профессии и психиатрической больнице поэту Бездомному. А компания залихватски веселилась под музыку Алексея Айги и быстро трансформировалась в консилиум, потому что весь спектакль существовал только между балом и психушкой.
«Севильский цирюльник» — спектакль совершенно другого плана. Начать хотя бы с того, что играют его на большой сцене. Во-вторых, главное его качество — он очень смешон. И сделан простыми мастеровитыми движениями, без претензий.
Алдонин — ученик Марка Захарова, и в своем спектакле он посылает несколько приветов мастеру, не стесняясь пародировать некоторые приемы его школы. Начинается все, конечно же, с шумного «взрыва», после которого «голос за кадром» читает первую ремарку Бомарше, открывается занавес и по сцене катится огромное колесо, приносящее с собой графа Альмавиву (Алексей Мясников).
Спектакль наполнен ассоциациями, но это не вызывает ощущения режиссерской беспомощности, скорее образованности и умения видеть то, что находится рядом. Например, при каждой реплике «педиатра» Бартоло (Сергей Серов) о том, что у него не дом, а проходной двор, ничего не замечая на своем пути, сцену прочесывает маленький оркестрик, тихонько напоминающий о Феллини. Или появление Фигаро (Евгений Редько) с практически голыми ногами, позволяющее предвидеть будущее смущение будущей графини уже в следующей пьесе трилогии, когда перед ее глазами предстанет юный обожатель с голыми руками и шеей. А когда в финале герои, закружившись в танце, расступятся, мы увидим одинокого беспомощного опекуна, на которого навесили все маскарадные маски и костюмы, приготовленные когда-то для его же собственного одурачивания. Вспоминаешь, что это когда-то где-то, безусловно, было, но даже мысли о плагиате не возникает, не пытаешься даже напрячь память, чтобы вспомнить появившийся намек.
Алдонин пользуется текстом Бомарше, как Гоцци пользовался сценарием комедий дель арте. На основу сюжета он нанизывает тщательно отрепетированные импровизации, дописывает текст. Так Бартоло путает «Тщетную предосторожность» с «Неудавшимся предохранением», а Розина (Ирина Низина) задается вопросами «что делать» и «кто виноват». Иногда кажется, что все эти импровизации могли бы быть изобретательнее, что все мизансцены, которые предлагает актерам Алдонин, далеко не новы, так же как не нов и сам сюжет с переодеваниями молодого любовника для достижения своей цели — жениться на молоденькой девушке, преодолев препятствия старого опекуна. Но режиссер мастерски сцепляет их, представляя перед молодыми зрителями (а именно они составляют большую часть аудитории РАМТа, и с этим нельзя не считаться) антологию театральности, а потому зал смотрит тихо, со взрывами смеха в выверенных местах.
Теперь остается только ждать следующей постановки Сергея Алдонина, чтобы увидеть там именно его неповторимый режиссерский почерк, а не талантливые фантазии на темы, пускай даже крайне разнообразные.
Алексей ГОНЧАРЕНКО
Комментарии (0)