«Реальный театр». Екатеринбург. Сентябрь 2011 г.
Назвать фестиваль «Реальный театр» — уже само по себе эпатаж. Что значит «реальный»? В каком смысле? Что понимать под «реальностью»? Какую именно «реальность» иметь в виду? И так до бесконечности, к предельным философским вопросам. Но случилось это называние аж не одно десятилетие назад, и сегодня оно — абсолютная данность, не вызывающая ни вопросов, ни сомнений.
Хотя вполне может быть, что автоматизм принятия срабатывает еще и потому, что фестиваль в этом году продемонстрировал свою зрелость и реальную художественную значимость. Как ни странно это звучит, но данные качества для «Реального» принципиально новые, хотя родился он 22 года назад и, поскольку периодичность его двухлетняя, сегодня это одиннадцатый по счету. А раньше его отличительными качествами были как раз принципиальная «незрелость» и спорность художественных достоинств представленных на нем спектаклей.
Сколько критики ломали голову (см., например, мой материал о IХ фестивале, «ПТЖ» № 50), чтобы выделить критерии, по которым осуществлялся здесь отбор произведений! Как ни верти, критерий оказывался один — личные пристрастия демиурга фестиваля, главного вдохновителя, организатора и единственного эксперта-отбиральщика Олега Лоевского.
И его обоснования выбора того или иного спектакля на фестивальных обсуждениях нередко оказывались гораздо интересней самих спектаклей. Отсюда — ощущение «незрелости» фестиваля как еще не ставшего, а что-то открывающего/не открывающего, доказывающего скорее на перспективу, что еще может случиться/ не случиться с этим театром, режиссером, актером…
Конечно, гениальность Лоевского заключалась в том, что на такой часто сомнительный в художественном отношении фестиваль съезжался потрясающий народ и жизнь на нем всегда была все равно яркой: острые обсуждения при большом стечении народа, мастер-классы, гости уровня Р. Габриадзе, А. Бартошевича, да просто тусовки друзей. Лоевский есть Лоевский, и ехали, честно говоря, больше к нему, чем к его весьма спорному пониманию «реальности» нынешнего театра.
Но вот сегодня что-то случилось! Наверное, демиург, как это ни грустно, наконец-таки повзрослел, успокоился и решил ничего никому не доказывать, а расслабиться и получать удовольствие. И потому больше четверти фестивальных спектаклей были уже озолоченные масками «гости фестиваля» (три рамтовских плюс додинский «Дядя Ваня»), еще треть — получившие восторженную центральную прессу или высшие награды других фестивалей. Завораживающая «Видимая сторона жизни» кировского «Театра на Спасской», уже оцененная на последнем Володинском (см. № 64), три светлых, свежих спектакля по Достоевскому, Вампилову, Башлачеву вчерашних выпускников СПбГАТИ (см. № 61 — о «Мастерской» Г. Козлова, № 56 — об «Идиоте»), пронзительные «Осколки памяти» Омского «Пятого театра», изысканный «Макбет. Комната страха» французского LG театра. В зоне риска оказалась в этом году только незначительная часть. Да и риск был часто, прямо скажем, небольшой. Например, новый МакДонах («Безрукий из Спокэна») театра «У моста», первооткрывателя и давно признанного лидера в художественном разгадывании макдонаховских загадок. Или «Без вины виноватые» Екатеринбургского ТЮЗа: для сведущих само сочетание А. Н. Островский — Григорий Дитятковский — Светлана Замараева уже будоражит, уже парадокс. Или «Борис Годунов» Николая Коляды (см. № 64) — изначально понятно, что уснуть тут не дадут. Словом, фестиваль получился неожиданно праздничным и в то же время внутренне наконец ставшим, настоявшимся, успокоившимся, зрелым и художественно внятным.
Октябрь 2011 г.
Комментарии (0)