Я. Пулинович. «Наташины мечты». Этюд-театр.
Режиссер Дмитрий Егоров,
художник Любовь Полуновская
Действующие лица — три Наташи, всем по 16 лет. У них вроде одна мечта, «хочу любви» называется, но очень разные условия жизни. Первая Наташа, Банникова, живет «по понятиям» детдома; вторая Наташа, Верникова, уверенно идет к успеху, вооруженная до зубов мамой-психологом; а у третьей (фамилия неизвестна) представления о мире сформированы в деревне, где есть только один путь — дом-речка-лескладбище. Они подробно описывают каждая свой микроуниверсум, вводят второстепенных персонажей, которых нет в других рассказах. Но принадлежат все героини одному большому миру с очень простым и неизменным устройством: кому-то дано много, а кто-то лишен самого простого, жизненно важного. У влюбленной в журналиста детдомовки Банниковой есть соперница из слоя обеспеченных людей, а у отличницы Верниковой соперницей оказывается Скворцова, девочка-наркоманка, которая почему-то талантливее и интереснее для режиссера телепередачи, чем она, да и живет в квартире с ее избранником Сашей. Легко представить, как вели бы себя Банникова и Верникова, знай они о существовании друг друга: Ярослава Пулинович выстраивает отношения между ними через второстепенных персонажей, отражающихся друг в друге, как в кривом зеркале. Банникова и Скворцова — разные персонажи, но принадлежат одному миру, и с ними происходит одна и та же история: они лишаются всего. А «Письмо Диме Билану» — эпилог пьесы, своеобразная шутка над темами, развивающимися в двух первых монологах, и героиня также родственна Банниковой и Скворцовой. Поэтому пьесу могут играть одна актриса или несколько, текст оправдывает оба варианта. Дмитрий Егоров, первый постановщик пьесы, использовал обе возможности: в Саратове сделал моноспектакль с Ольгой Лисенко, а через несколько лет распределил монологи между тремя актрисами питерского Этюд-театра.
В обоих спектаклях режиссер выстраивает одну и ту же ситуацию: помещает актрису в центр небольшого пространства сцены, словно под увеличительное стекло: каждое движение, каждая мимическая морщинка очень хорошо видны, важно проживание текста. Работа художника в обоих случаях органична до незаметности. В саратовском спектакле Ольга Лисенко сидит на фоне огромной бетонной стены полукруглой формы, а над ней больным голубым светом мигает галогеновая лампа в те моменты, когда формируется ситуация выбора (в финале стена плавно уходит вверх — оказывается, это был противопожарный занавес). Этюд-театр играет в подвальном помещении ON.ТЕАТРА, где Любовь Полуновская переместила зрительские ряды так, что сцена приняла форму прямоугольного треугольника. Рядом с дверным проемом в правой стене висит на канцелярской прищепке глянцевый журнал «Наташа».
В первом спектакле текст звучал целиком, во втором произошли незначительные изменения: финал второй части, с перевоплощением Верниковой в Скворцову, вырезан, и к первой добавлена аудио-запись стихотворения Лехи Никонова «Девочка шла вдоль дороги», которое он читает сам. Эта суровая вариация на тему мечты о любви девочки, которая зарабатывает своим телом на трассе, словно предсказывает будущее Наташи Банниковой.
Героини Ольги Лисенко, мгновенно и очень точно перевоплощающейся из грузной грубой детдомовски в красивую ухоженную девочку, внутренне похожи. Навязанные извне детдомом или любящими родителями правила жизни исключали проявление таких чувств, как любовь, жалость, сострадание, поэтому они старательно уничтожали их в себе, и финал каждой истории был как маленькая смерть. Спектакль же Этюд-театра получился о другом. Два состава, пять разных Наташ («Письмо Диме Билану» в обоих спектаклях читала Карина Медведева). Каждая из актерских работ — заслуживающий пристального внимания моноспектакль.
Актрисы замирают в раме дверного проема, затемнение…
Наташа Банникова Алены Митюшкиной сидит на стуле, по-мужски уверенно расставив ноги. Грязная челка прядями свисает на лоб из-под капюшона расстегнутой толстовки. Еще на ней — растянутая футболка, потрепанные джинсы, кеды. Трудно начать говорить, поэтому на лице постоянный зажим — кривая ухмылка вправо. У нее «ленивый рот», она даже называет себя не иначе как «Н’таша» (причем от последней «а» тоже осталось только смутное воспоминание). Каждое движение основательное, мужское, так жестикулируют гопники и рэперы. О многом говорит с иронией. Рассказывая низким, грудным голосом про «косоглазинскую заколочку», показывает, куда ее нацепила, двумя пальцами, так, словно сигаретку держит. Первая любовь — «родной мой!» — будит в ней что-то подлинное, нутряное, то, что так манило писателей в простых деревенских бабах. Сгорбившись и уперев ладонь в колено, чуть отодвигает локоть, словно не свой, — его любимый держал, Валера. Угрозы воспитки перевести в закрытую школу из-за статьи с рассказом про детдом, напечатанной в газете, больше взвинчивают ее до деятельной нервной дрожи, чем пугают. В скороговорке про маму она накручивает себя, чтобы наехать на воспитку, — за ней действительно сила, только не газеты «Шишкинская искра» и заботливого Валеры, а собственная, полуживотная — она правда «дверь в умывалку может с ноги выбить». Как медведица, защищающая своих детенышей, она борется за своего Валеру, размахнулась слишком сильно — и хлипкая соперница в коме. Суд. Попытка выйти в иной, чем детдом, мир, мир мечты — провалилась. Она для него слишком большая, слишком неуклюжая со своей правдой детдомовки.
Наташа Верникова Марии Синяевой изящно садится на край стула, отодвигает край цветастого шифонового платья, обнажая колени. Она такая «шербурская» красавица а-ля Катрин Денев: блондинка, длинные волосы собраны в высокий хвост. Манерные жесты очаровательной девушки. Говорит энергично, с привычной улыбкой, новые для себя вещи перечисляет скороговоркой, чуть пришепетывая, как иногда делают отличницы, чтобы времени не терять. Пересказывая советы мамы, надевает широкую, позитивную улыбку психолога на все случаи жизни, снижает голос. Когда говорит за Скворцову без тени привычной легкости и кокетства, низким голосом, вкладывает в ее слова все отвращение и ненависть, что у нее есть. В ней все чаще просыпается желание победить любой ценой, и в кульминационный момент — «Я перешла ей дорогу… а потом она мне?» — она принимает позу Наташи Алены Митюшкиной: наклоняется к зрителям, уверенно расставив ноги и уперев локти в колени. Потом снова возвращается в свои привычные жесты и интонации красавицы, но уже в новом качестве — в очаровательной девочке возникла стерва, для которой цель оправдывает средства.
А. Митюшкина (Наташа Банникова)
М. Синяева (Наташа Верникова)
Н. Толубеева (Наташа)
В. Параничева (Наташа Банникова)
А. Донченко (Наташа Верникова)
К. Медведева (Наташа). Фото Е. Черноморцевой
Наташа Банникова Веры Параничевой прижалась к спинке стула, ноги под сиденьем. Черная толстовка, джинсы, кеды. Грязные волосы собраны в хвост, большие глаза были бы красивыми, если бы не синяки. Та же кривая ухмылка, что у Митюшкиной, тот же «ленивый рот». Но как есть разные жанры пьянок, так же есть и разные «амплуа» у гопниц: эта — не мужланка, а лирическая героиня, тонкая, хрупкая. Минимум жестов. Ее наивность близка глупости, но эту грань все же не переходит. Не «лохушка», запрещает себе быть слабой, но постоянно перебарывает страх. Иногда ее трясет мелкой дрожью, как при разговоре с воспиткой. Первая любовь раскрывает в этом забитом существе женское начало, ту самую лирическую героиню, почти красавицу. Но жизнь обламывает, и тогда нет ничего страшнее, чем месть маленького существа, всеми обиженного. Суд. Все настоящее, сущностное в этой Наташе — такая же ненужная роскошь в координатах детдома, как хорошие стихи.
Наташа Верникова Анны Донченко сдержанно садится на краешек стула и расправляет подол своего короткого фиолетового платья в клетку. Цветные колготки в тон, замшевые ботинки благородного оттенка. Темные кудрявые волосы убраны в две французские косы. Это голливудски-красивая женщина. И если все Наташи в этом спектакле старше 16 лет, то она — самая взрослая из них, несмотря на легкомысленные косы. Партитура жестов очень сходна с той, что была у Наташи Марии Синяевой, но их гораздо меньше. Эта Наташа также говорит скороговоркой, но возникает она из-за пренебрежения к слушателю. Сначала в наивную девочку плохо верится, уж слишком неуклюже Наташа кокетничает. Но в момент встречи на концерте «Иванушек» с ее антагонистом Скворцовой становится понятно, что они одной группы крови. Она открывает в себе хищницу, и ни о каких навязанных родителями правилах не может быть и речи: они просто дали установку на победу. В ней не остается никакого кокетства, она открывает свое «я», пусть и волчье, зато подлинное. Наташа Карины Медведевой — взрослая женщина, она снимает со стены журнал «Наташа» и читает напечатанное в нем «Письмо Диме Билану». Читает неспешно, найдя очень верную интонацию для этого серьезного в своей наивности письма, этой медлительности и спокойствия девочки, всю жизнь прожившей в деревне. Неожиданно проскальзывает тень притчи: если Дима Билан приедет в деревню к Наташе, ему покажут дом, речку, лес и сводят на кладбище. Такая вот идеальная, невоплотимая мечта.
Режиссер кое-где добавляет переклички на уровне жеста между двумя моноспектаклями. В распределении по составам — своя логика: есть история более лиричная, есть чуть более трагичная и есть комическая. Такие разные работы объединяет в спектакль тема взаимоотношения человека с мечтой: у одной она гибнет, у другой исполняется, но с большими потерями, а у третьей вообще абсурдна, до смешного невыполнима. Но мечта — только катализатор действия: каждая Наташа проверяет навязанные ей правила и одновременно борется со своим внутренним зверем…
«Наташины мечты» должны были открыть новый сезон Этюд-театра, возникшего в марте этого года из курса В. М. Фильштинского. Прошлые курсы мастера тоже мечтали о собственном театре, но жизнь вносила свои коррективы, да и площадки не было. А тут директор Театра на Васильевском В. Словохотов предложил малую сцену и финансирование новых постановок — казалось, сбылась давнишняя мечта. Март, апрель, май, июнь, июль, август… В начале сентября Словохотов, не поставив Фильштинского в известность, назначил главным режиссером А. Утеганова. Этюд-театр не согласился на эти условия, и все 19 человек на следующий день покинули пределы Театра на Васильевском. Но, несмотря на это, молодой театр остался жив, играет на разных сценах, хоть и в тяжелых условиях «бездомности». А спектакль «Наташины мечты» приютил ON.ТЕАТР.
Октябрь 2011 г.
Комментарии (0)