«Королевы не плачут». Танцтеатр «Крепостной
балет».
Режиссер-хореограф Елена Прокопьева
«Крепостной балет» — один из немногочисленных танцтеатров Петербурга и чуть ли не единственный репертуарный — представил новый спектакль «Королевы не плачут». Название адресует нас к первому фильму-балету Пины Бауш (которой и посвящена премьера) — «Плач императрицы» (1992). Ткань спектакля наполнена аллюзиями, реминисценциями, прямыми цитатами из фильма, о котором сама Бауш говорила так: «Отчаяние осязаемо. Так или иначе, этот фильм — жалобная похоронная песнь». Темы двух постановок близки: отчаяние, одиночество, душевная опустошенность, отсутствие любви, счастья, гармонии в себе и окружающем мире… В центре — женщина, ее внутренний мир, но словно выжженный ядерной катастрофой. Однако «угол зрения» двух хореографов различается. Если у Бауш, хореографа-экспрессиониста, это реквием по женщине, где главное — визуализированные в движении эмоции, фиксация состояний, которые в обнаженном виде «подают» зрителю, то у Елены Прокопьевой — больше театра, отстраненности, рациональности, расчета. Люфт между сценой и зрительским восприятием — авторское осмысление, ирония, самоирония…
Н. Землякова, Е. Кабанов. Фото М. Олича
Н. Ляпина Фото С. Уржумцева
Сцена из спектакля. Фото С. Уржумцева
Структурно «Королевы», как и фильм Бауш, — это последовательность эпизодов, связанных ассоциативно, их смена в спектакле происходит через затемнение, по принципу «кино». Однако зрителю не всегда удавалось выявить эти связи ни на логическом, ни на эмоциональном уровне: порой действие казалось затянутым, уже прозвучавшее многократно повторялось. Надо отметить, что вторая, доработанная версия спектакля получилась более лаконичной.
При всем том у Е. Прокопьевой можно обнаружить подобие сюжетных связей. Нас знакомят с тремя героинями. Можно сказать — с «героинями нашего времени».
Бизнес-вумен (Анна Иванова) — крупная эффектная дама в черном платье с декольте, бильярдный кий — атрибут, подчеркивающий ее своеобразную брутальность, которая проявляется в пластике — угловатой, тяжелой… некрасивой, нелепой.
Вторая героиня (Наталья Ляпина) — рыжеволосая девушка с конституцией подростка, тонкая и наэлектризованная. Она, очевидно, изнуряет себя диетами и бесконечно замеряет то объем талии, то длину ног своим поясом-метром, который станет ее атрибутом — символом страданий: поясом-ошейником, поясом-удавкой.
Третья (Наталия Землякова) — «дамочка»-эмансипе
из
Все так знакомо: три психоза, три маски.
В отношениях с единственным мужчиной (Егор Кабанов) — видимо, «героем нашего времени», нарочито бесстрастным, безликим, безвольным, — инициатива принадлежит женщинам, которые по очереди перехватывают-принимают его друг у друга. Однако желанные отношения не складываются, любви нет, зато пародии — сколько угодно. Это и ироничные вариации с рыжеволосой девушкой в черной пачке на тему классического па-де-де из «Лебединого озера»; и что-то похожее на упражнения со шведской стенкой в исполнении бизнес-вумен. После соло в эмоционально пустом герое прорвется, наконец, «человеческое» — надлом и усталость, он даже разрыдается, лежа на полу. Героини (уже пережившие каждая по-своему подобные срывы), с любопытством глядя сверху вниз, одарят его, как античные богини, своими атрибутами.
Эта система образов подсказывает еще одну аллюзию — античный миф о Парисе и трех богинях, пожелавших решить, которая из них красивее. Не случайно в самом начале на сцене стоит серебристый пластиковый манекен с отломанной кистью — современный вариант античной скульптуры. Однако в современном мире дискредитированных ценностей стремление соответствовать эталону женской красоты становится еще одним психозом.
Королевы Прокопьевой, в отличие от мужчины и Императрицы Бауш, действительно не плачут, более того, они по очереди надевают красные клоунские носы, что поначалу вводит их в состояние почти что транса, словно они начинают прозревать весь ужас своего существования.
В финале же, закольцованном музыкально с «презентацией» героинь в начале, они, с уже ставшими им привычными клоунскими носами и в одинаковых телесных купальниках с оборочками, отплясывают под бодрый чарльстон, смешивая пластику барби, кабаре и танца «маленьких лебедей». На авансцене неутомимо «гребет» новоиспеченный мужчина-«индеец», оснащенный женскими атрибутами: кием-копьемвеслом, диадемой с пером, черной пачкой на шее и таким же клоунским носом — эдакая пародия на вечный идеал мужчины-добытчика. Все герои существуют как параллельные, не имеющие точек соприкосновения, да и не стремящиеся к пересечению системы. Музыка смолкает, но они, как заведенные, продолжают двигаться. Героини улыбаются, но так ли уж сильно отличается по эмоционально-смысловому наполнению этот бесконечный танец в клоунских носах от бесконечного перетаптывания коричневой болотной жижи — лейтмотива отчаяния в фильме Бауш?
Музыкальные импровизации Олега Каравайчука в стиле эпохи немого кино на классические и песенные темы как нельзя лучше передают состояние героев, абсолютно несчастливых и одиноких, давно уже занятых имитацией жизни и оттого неспособных к любви и серьезным отношениям; существующих в состоянии психоза, который прорывается через масочную оболочку, как и характерные диссонансы Каравайчука — сквозь бодро-истеричные блуждания между мажором и минором.
В рамках танцтеатра не существует ограничений для танцевальных стилей. В спектакле Е. Прокопьева использует много бытового жеста и производных от него движений; партнеринг и партерную технику; элементы бытового, джаз- и модерн-танца.
«Королевы не плачут» — это спектакль-размышление об участи современной женщины, спектакль-констатация: так есть, и это плохо. Здесь нет (как и у Бауш) ни надежды, ни поисков выхода. Конструктивно-позитивным началом в спектакле оказывается присутствие личности самого хореографа. Осмысляя проблемы сегодняшнего дня, Прокопьева как бы предлагает дотронуться до кончика своего носа и проверить — не красуется ли там красный клоунский шарик?
Октябрь 2011 г.
Комментарии (0)