«Параллели». Норильск. Октябрь 2011 г.
Фестиваль «Параллели» посвящен искусству северных городов мира и проходит в Норильске, в самом северном театре на планете — Норильском Заполярном театре драмы имени В. Маяковского. Концепция фестиваля, прошедшего нынче первый раз, в состоянии обеспечить ему долгую и интересную жизнь. Когда еще, нарушив законы евклидовой геометрии, пересекутся параллельные линии такого разного Севера (Канада, Норвегия, Финляндия, а из России — Норильск, якутский город Нюрба, Петрозаводск), где еще можно увидеть не похожее ни на какое другое северное искусство, где еще среди искусств будет доминировать театральное как любимое у северного (норильского) зрителя!
«ЧЕРНАЯ КУРИЦА» И ДРУГИЕ ПОДАРКИ ДЕТЯМ СЕВЕРА
У первых «Параллелей» было очень разнообразное «детское отделение» (оно было бы еще разнообразней, если бы норвежский «Театр Карштайна Соли», показывающий спектакли для детей от нуля до трех лет, не затерялся где-то по дороге в Норильск). Детская опера-мюзикл «Черная курица» Музыкального театра Республики Карелия, якутская сказка «Волшебные ягодки» Нюрбинского передвижного драматического театра (та самая, которая несколько лет назад получила премию «Арлекин») и выступления финской рок-группы для детей «Грызуны» во главе с петербургской солисткой Галей Чикис показали совершенно разные способы разговора с детьми и разные средства вовлечения их в театральный мир (на концерте «Грызунов» мир тоже был вполне театральным).
Либреттисты Ирина Лычагина и Игорь Цунской, пересказавшие повесть А. Погорельского «Черная курица» поэтическим языком, а вместе с ними режиссер Юлиана Егорова и художник Елена Олейник, недавняя выпускница СПбГАТИ, вычленили несколько тем, которые дают ходы к символистской трактовке. От первого дуэта Пети (Лилия Колмыкова) и Алеши (Эльвина Муллина), где один другого посвящает в рыцари игрушечным мечом, — проходит в спектакле тема рыцарства как неоднозначного феномена (для главного героя спектакля Алеши — эстетического, для его авторов скорее — этического). Мальчик считает настоящим рыцарем Чернушку (житель подземной страны, превращенный в курицу) не потому, что он храбр и благороден, а потому, что он внешне соответствует придуманному главным героем образу. Алеша искренне мечтает быть рыцарем, но, как любому ребенку, этическая составляющая жизни ему незнакома. Он и спасает и предает Чернушку, не ведая истинного смысла своего поступка. Молодыми режиссером и художником выделены и другие темы, вовсе не заметные в повести. Например, визуально образ Чернушки (Андрей Макаров) решен так, что он напоминает скорее падшего ангела: красные, с длинными загнутыми носами туфли, алый, похожий на языки пламени, гребень, черное оперение и зловещий грим делают черную курицу персонажем инфернальным. Однако настоящим падшим ангелом оказывается Алеша. В тех эпизодах, где главный герой с бутафорскими крылышками за спиной поет для покровительствующей его пансиону знатной особы, постановщиками заявляется ангельская сущность Алеши. А уход подземных жителей равен изгнанию его из рая, только здесь рай сам уходит от главного героя. Актриса Э. Муллина не только вокально, но и драматически справляется с ролью, играя существо руководствующееся эмоциями, а не нравственными координатами, ребенка, в котором только к концу действия рождается человек.
Сцена из спектакля «Черная курица». Государственный музыкальный театр Республики Карелия (Петрозаводск). Фото из архива фестиваля
На спектакле вдруг обнаружилось, насколько норильскому юному зрителю не хватает детского театра, а также театра музыкального… Как ему все это нравится, с какой радостной готовностью он принимает специфическую оперную условность…
Нюрбинский театр рассказал норильским детям свою сказку так же просто и безыскусно, как, наверное, рассказывала бы ее какая-нибудь якутская старуха с хитрым прищуром глаз, потягивающая набитую крепким табачком трубку и качающая люльку…
Вещи, которыми пользуются режиссер Александр Титигиров и актеры нюрбинского театра для создания театральной иллюзии, тоже могли бы оказаться в юрте у какой-нибудь веселой эвенкийки (одна из героинь спектакля). Это национальные костюмы, несколько серых полотнищ, которые изображают то снег, то волны, то горизонт, и шкурки животных (лисы, песца, волка). Однако, несмотря на небольшой набор средств, сказка все равно случается. Как только девушки-Стерхи запевают свою грустную песню и проплывают по сцене, околдованные злым колдуном Марылан Баатыром (Игорь Попов), как только артист Борис Борисов в настоящей волчьей шкуре, как древний шаман, изобразит нам загнанного в капкан зверя, как только зазвучит в сцене битвы настоящий якутский рок (как ни странно, напоминающий финскую группу «Lordi» — вот они, параллели), дети и взрослые забывают о театральной условности и смотрят на сцену словно заколдованные.
Театр выступает здесь в роли носителя древней традиции, но не упускает возможности и пошутить, развлечь малыша. Уморительно смешная сценка с ловлей рыбы старухой эвенкийкой (Александра Кривогорницына) может соперничать с лацци итальянских комедиантов. Так же шутливо, в игровом ключе решены поединок Оросу Боотура (Артур Евсеев) с Марылан Баатыром и путешествие главного героя с его возлюбленной (Надежда Афанасьева) на лыжах и по морю… Такой вот игровой театр пополам с ритуалом.
Этот спектакль вкупе с постановкой саамской актрисы из Норвегии Сары Маргрет Оскал «Все вместе» (о которой отдельная статья) отвечал за тему коренных народов Севера и театров, говорящих от их имени. На фестивале стало очевидно, что национальным и детским театрам русского Севера свойственны консерватизм и аутентичность. Иностранные северные соседи наоборот старались прочертить параллели между традицией и современностью, детьми и взрослыми.
ЧЕРНАЯ КОМЕДИЯ И ДРУГИЕ МЕТАМОРФОЗЫ
Впрочем, была и другая линия европейского театра. Спектакли исландского театра «Vesturport» («Метаморфозы» по Ф. Кафке) и финского проекта «Ph6» («Жалость» Астрид Зальбах) продемонстрировали образцы евротеатра с обязательными формальными поисками и эффектными визуальными решениями, но сужающего, упрощающего тот материал, с которым он взаимодействует. В случае с финским спектаклем это была пьеса современного датского драматурга Астрид Заальбах.
Сцена из спектакля «Жалость». Проект «Ph6». Тампере (Финляндия). Фото из архива фестиваля
Сцена из спектакля «Метаморфозы». Театр «Vesturport». Рейкьявик (Исландия). Фото В. Луповского
Монолог женщины, которая после бурной ночи просыпается в номере отеля в одной постели с трупом, начинается как черная комедия, но (чем и замечательна, на мой взгляд, пьеса) дает возможность посмотреть на ситуацию с разных сторон. Здесь есть и экзистенциальный поворот. Героиня совершает выбор: никуда не бежать, не прятать труп, а спокойно ждать конца, разоблачения, смерти. Она разговаривает с лежащим на кровати мертвецом, звонит бывшему мужу и дочери, врет им, что нашла себе молодого любовника, и, кажется, даже себя убеждает в том, что обручена с покойником. Существует и символистский пласт. Мертвый мужчина в номере в какой-то момент перестает восприниматься буквально, это просто смерть, с которой осталась наедине женщина, а пьеса — ее предсмертный монолог. Смерть, которая приходит к безработной, одинокой, спивающейся пятидесятилетней бухгалтерше в виде молодого бездыханного испанского мужчины, — это, пожалуй, и страшно и красиво.
Режиссер Хилька Хиттенен и актриса Уитто Пиррко сочиняют фрейдистский внутренний мир героини: мир ее снов, желаний, страхов (на сцене большая кровать, шкаф, столик с зеркалом и «обязательный» экран, на который проецируются то крупные планы актрисы, то заранее отснятое видео). Уитто Пиррко же играет первый план действия — черную комедию. Проснулась — похмелье, поняла, что в комнате труп, — испуг, а после только разудалый пьяный монолог, переполненный разнообразными «черными» шутками. Режиссер добивается от актрисы подлинности физиологических состояний: похмелье, потом постепенное опьянение, возбуждение, апатия, сексуальное желание. Все остальные режиссерские задачи выполняет видео, снятое дизайнером Паолой Лихтоннен: то место объекта вожделения героини занимает плюшевый белый кролик, то она кверху спиной лежит в бассейне, то устраивает дикую шаманскую пляску в поле… Красиво, и над образами с экрана можно отдельно размышлять, но текст пьесы наводит на куда более интересные мысли. Это не только по-настоящему «северная», но и по-настоящему европейская пьеса о холодном мире, где труп может оказаться лучшим собеседником (по крайней мере неплохим слушателем).
ОБ ОПАСНОСТИ РАЗБИТЫХ ГИТАР
Параллельно хочется рассказать и про другое (жизнерадостное, наивное и совсем не театральное) искусство, прибывшее в Норильск с обратной стороны земного шара. Когда-то, давным-давно, чтобы быстро прославиться, нужно было сжечь храм Артемиды, как это сделал Герострат, или хотя бы угрохать собственного папашу, как герой ирландской пьесы «Удалой молодец, гордость Запада». Когда-то давным-давно не всякий Давид мог победить Голиафа с помощью пращи. Современный Давид — канадский музыкант Дейв Кэрролл — посредством пращи — социальных сетей с музыкой кантри — нанес, как камнем, разящий удар Голиафу — авиакомпании «Юнайтед айрлайнс», а вместе с ней и всем остальным обнаглевшим монополистам.
Однажды эта авиакомпания, выгружая багаж, сломала его любимую гитару. И когда привычные средства борьбы (жалобы, письма, звонки) не подействовали, музыкант пообещал выложить на Youtube три (сакральное число!) музыкальных видео, посвященных «Юнайтед». Первая же композиция с названием «United breaks guitars» за четыре дня собрала один миллион просмотров. Дейв стал известен на весь мир, его стали приглашать с концертами и лекциями о влиянии социальных сетей, акции компании «Юнайтед» упали на миллион долларов. А люди стали писать Дейву письма о других «авианесправедливостях», с просьбой ни за что не брать деньги, которые теперь уже в двукратном размере предлагала авиакомпания.
Дейв Кэрролл. Галифакс (Канада). Фото из архива редакции
Песня о разбивающей гитары авиакомпании — шутливое кантри с запоминающимся простым мотивчиком и припевом — стала легким ветерком, от которого рушатся здания больших корпораций. Вот такая северная сказка-быль… На концерте Дейв поет про гитары, про парня, у которого в Лас-Вегасе (городе без дождей) оказывается дождевик, чтобы обливаться слезами по бросившей его девушке, про то, что жить нужно сегодняшним днем, про буйного посетителя бара, который никогда никого не бил, но любил рассказывать, как он обожает драться, о девушке, мечтавшей быть свободной, как воробей, потому что воробей как-то особенно свободен. В перерыве между композициями в стиле кантри и фолк-рок Дейв простодушно рассказывал о том, как ему хотелось иметь сына и для этого приходилось подбираться к жене раздетым и в «очень тихих тапках», а также о своей бабушке, которая, хотя и умерла недавно от рака легких, навсегда осталась весело танцующей в его втором «гитарном» видео, о том, как его мама вязала коробочки для его дисков, пока заказов не стало так много, что она перестала справляться, про пожарную станцию, на которой он волонтер. Он рассказывает и поет еще много бесхитростных историй, баек, в которых меняются герои, но всегда остается, что бы ни случилось, тихо улыбающийся рассказчик — «канадский будда» Дейв.
Где, как не на страницах театрального журнала, стоит сказать, что это умело созданный образ. Однако если это и так, то я не заметила подвоха, Дейв Кэрролл — именно тот, кем кажется, человек искренне верящий, что с помощью искусства, с помощью музыки можно спокойно и с улыбкой, без жертв и насилия менять мир. Такая вот особая «канадская» параллель, к сожалению не пересекающаяся с нашей тоталитарной реальностью. В РФ если музыкант и выкладывает на Youtube видео с названием «Guitar», то его приглашают на корпоративы, а потом посылают… на «Евровидение», но это уже совсем другая история…
Октябрь 2011 г.
Комментарии (0)