М. Бартенев. «Привет, Рэй!»
(проект М. Бартенева, О. Лоевского и М. Рамлёзе памяти Рэя Нусселяйна, друга и учителя).
Самарский театр юного зрителя «СамАрт».
Режиссер Анатолий Праудин, сценография и костюмы Ксении Бурланковой
Когда-то несколько молодых, а ныне очень известных деятелей российского театра для детей нечаянно повстречались с необыкновенным человеком. Это был Рэй Нюсселяйн — артист-кукольник, сказочник, драматург, режиссер — я не знаю, что еще добавить. Про таких людей говорят: человек-театр. Он голландец, явно из рода Оле-Лукойе, но жил в Дании, а ездил по всему миру со своими крошечными историями для маленьких детей. И театр его назывался «Театрзонтик» или «Театр под зонтиком» — Paraplytheatre, одним словом («ПТЖ» писал о нем в № 25).
Поскольку история Рэя уже обросла мифами и легендами, то не знаю точно, правда ли это, но осознал он свою миссию (неловко изъясняться так пафосно, но иначе не скажешь), когда работал в клинике для аутичных детей. И заметил, что дети, не способные общаться с миром, реагируют на кукол.
Появился он в России в 1989 году, на «Минифесте» в Ростове-на-Дону, и потряс все театральное сообщество. Во-первых, потребовал, чтобы чиновники и крупные в физическом смысле деятели культуры пересели на задние ряды, уступив свои места детям (а иначе он не начнет спектакль). А во-вторых — его чудесные истории не требовали ни крупных финансовых вложений, ни усилий больших театральных коллективов. Все умещалось в его руках, театральное чудо он изготавливал из всего своего организма, очевидно специально созданного, чтобы говорить с детьми.
Он говорил с ними на всех языках, потому что слов ему требовалось мало, все происходило помимо (а иногда и вне) языка. Он говорил с детьми о жизни и смерти, о слезах и улыбках, о живописи Магритта и о своем друге муравье, который бегает вот тут под ногами и его нельзя раздавить. Он создавал для детей маленькие пространства, соразмерные им, и сам умудрялся быть соразмерным детям.
Рэй Нюсселяйн умер в 1999 году от анафилактического шока после укуса какого-то насекомого. Для тех, кто успел узнать его, а среди них были Олег Лоевский и Михаил Бартенев, встреча перевернула их представления о детском театре. Лоевский даже ездил к нему в Данию (может быть, и Бартенев тоже, точно не знаю).
Когда-то на «Реальном театре» они провели вечер памяти тогда уже умершего Рэя. И видеозаписи его спектаклей, истории и рассказы о нем перевернули уже души тех, кто был на этом вечере. Мне повезло, я их тогда увидела. И с тех пор пытаюсь нести это воспоминание в массы, но не получается. У Лоевского украли все кассеты с Рэем, а на пальцах рассказывать трудно. Хотя Рэй Нусселяйн как раз умел именно пальцами, которые превращались в чудесных куколок.
В «СамАрте» в рамках проекта, посвященного памяти учителя и друга, идут спектакли «Счастливый Ганс» и «Жил-был Геракл». «Привет, Рэй!» тоже часть этого проекта, авторами которого являются Бартенев, Лоевский и Микаэль Рамлёзе. Текст… Бартенев от авторства отказывается, но, видимо, это текст, наговоренный и сочиненный всеми, а приведенный в какой-то литературный строй им. В него входят и истории самого Рэя, например «Коробочка на балконе» или рассказ о птице, перефантазированный, но сюжетной канвой напоминающий историю Рэя.
Спектакль поставлен Анатолием Праудиным, и, наверное, он единственный режиссер, который имел на это право. Потому что в его спектаклях, которые мне посчастливилось видеть когда-то в Екатеринбургском ТЮЗе, было хоть и совершенно другое представление о детском театре, но отношение к детям — такое же уважительное и серьезное.
М. Шилова, О. Агапова в спектакле «Привет, Рэй!». Фото из архива фестиваля
В спектакле заняты две заслуженные артистки России — Ольга Агапова и Марина Шилова. Две деликатно работающие клоунессы, не пугающие зрителей тем, что в театре принято называть клоунадой. Скорее, это две странные взрослые женщины, иногда забывающие о том, что они взрослые. Одна — Ольга Агапова — строгая, подозрительная, пугливая, в черном пальто и шляпке. Другая — Маргарита Шилова — в рыжей кофте и панамке, открытая, странно доверчивая, так и не научившаяся жить во взрослом мире.
Они присматриваются друг к другу, приноравливаются к предметам, из которых потом получится театр. Из картона сложится отличный стул, огромные сигары, шляпы, маленький человечек, домик, крылья птицы. Из большого черного чемодана появятся необходимые в игре предметы (в этот чемодан все время хочется заглянуть). Рассказывают и о Рэе, сочиняя его образ из большого желтого зонтика, шляпы, смешных круглых очков и тапочек. Правда, на мой взгляд, начало немного затянуто. Уж очень медленно они приспосабливаются к игре и друг к другу. Подробности их отношений не совсем интересны детям…
И как-то незаметно начинается рассказ о бабушке, которая умерла и почему-то лежит в большом черном ящике. От бабушки осталось важное воспоминание: она научила внука свистеть. Когда в круглой картонной дырке появляется милое очкастое лицо бабушки (Маргарита Шилова), будто она смотрит в иллюминатор откуда-то издалека, как же не вспомнить о своих бабушках? Они когда-то научили тому, чего никогда не могли понять родители. Потому что бабушки всегда были проводниками во взрослый мир.
Истории в этом спектакле нанизываются, как бусинки. Как в детстве, здесь одинаково важно все — и смерть бабушки, и недостижимо прекрасная коробка из-под сигар, и рассказ об улыбках, и важные людисигары в шляпах. И, конечно, история о французской птице-глупице, которая так и не научилась петь в клетке. И убила своего птенца, поняв, что он никогда не сможет летать. История эта занимает важное место в спектакле. Она дается «на вырост» и детям и взрослым. Она печальная и может показаться даже жестокой. Но главное в том, как она рассказана. Без нажима и без нотации.
Никто никогда не говорит с детьми о том, что такое слезы. Хотя именно в детстве мы плачем часто и по очень серьезным причинам. Актрисы рассказывают о разных слезинках — велосипедных, газированных, больничных, о слезах от обиды и от радости. Целая классификация слезинок, которую хочется продолжить вместе с ребенком. И уходят они со сцены тихо, послав привет Рэю и нацепив на желтый зонтик и слезинку, и улыбку.
Эти маленькие, но чудесные театральные превращения, когда из пальца получается славная очкастая мордашка в панамке, а из мохнатого клочка — птенец, когда в картонных прорезях дерева поет птица, увлекают своей простотой и доступностью.
Безусловно, кажущейся. Но, во-первых, хочется немедленно начать играть и сочинять истории при помощи собственного воображения и домашнего скарба. И во-вторых, так важно, что тебя не подавляет и не оглушает роскошь «театра детской радости», до которой никогда не дотянуться ни тебе, ни ребенку. А до этого тихого, как будто домашнего театра дотянуться можно. По крайней мере хочется попробовать. Конечно, этот спектакль не столько для детей, сколько для внимательных талантливых родителей, которые пришли вместе со своими детьми. После спектакля они о чем-то поговорят, о чем-то спросят друг друга. И вместе что-то поймут про жизнь.
Октябрь 2011 г.
Комментарии (0)