В ГОСТЯХ У КАРЛССОНА

Одноэтажное здание, маленький флигель, «домик-крошка в два окошка»… Его не просто отыскать в одном из питерских дворов на набережной Фонтанки, еще сложнее распознать в нем театр. Дом с маленьким окном на крыше, крошечным гардеробом, в который попадаешь сразу при входе, и «зрительным залом» — комнатой, полной детских рисунков, поделок, игрушек, — жилище самого известного героя шведских детских книг. Karlsson Haus, уникальное для России явление, кукольный театр-студия европейского типа, существует в стороне от театрального мейнстрима, о нем мало знают и мало пишут. Он стал известен только в 2009 году: тогда спектакль «Ленинградка» получил «Золотую маску».

Идея создания Karlsson Haus принадлежит Алексею Шишову, Денису Шадрину и Борису Константинову. Шишов и Шадрин познакомились еще в студенческие годы, они вместе учились на курсе актеров театра кукол Игоря Зайкина (выпуск 1999 года) в петербургской Академии театрального искусства. В 2005 году судьба свела трех режиссеров, твердо решивших создать собственный кукольный театр.

Особенность этого театра — в сочетании европейского взгляда на детский театр (разрушение стереотипов: работа с пространством, зрителями, авторский подход к материалу, активное привлечение современных технологий) и лучших качеств русской режиссерской школы. В этом театре режиссеры часто сами пишут музыку, рисуют мультфильмы, снимают кино и анимируют кукольный мир в кадре. Над каждым проектом авторы работают по несколько лет, поэтому в основном репертуаре театра только три спектакля: «Мой Карлссон» (премьера 19 февраля 2006 года), «Пой, Юсси, пой!» (26 июня 2010 года), «Части речи» (29 октября 2010 года). К сожалению, «Ленинградка» сейчас принадлежит театру-студии «Куб».

В основе композиции спектаклей — принцип сочетания человеческого, кукольного и мультимедийного планов. Режиссеры всегда концептуально сталкивают эти разнородные миры, оправдывают их сосуществование. Особого внимания заслуживает работа Karlsson Haus с мультимедиа. Кажется, избитый прием, но здесь он работает.

МОНОДРАМА СВАНТЕ СВАНТЕССОНА

В название спектакля «Мой Карлссон» режиссеры Алексей Шишов, Денис Шадрин, Борис Константинов недаром включили местоимение «мой». Повзрослевший Сванте Свантессон (Борис Константинов) от первого лица рассказывает историю своей дружбы с Карлссоном. Встречает зрителей у входа в зал, с каждым здоровается за руку, представляется и спрашивает имя гостя, которое на удивление помнит на протяжении всего действия. Зрительный зал и сцена совмещены в одно пространство — комнату Сванте с разноцветной мебелью и большим окном. Зрители располагаются прямо на ковре или на мягких подушках.

В спектакле три плана: человеческий, кукольный и мультимедийный. Окно в комнате взрослого Сванте распахивается с началом спектакля. За ним открывается вид на небольшую сценическую площадку, которая представляет собой уменьшенный вариант комнаты. Здесь объемные планшетные куклы, отдаленно напоминающие героев советских мульт фильмов, представляют мир фантазий и страхов Малыша (Алексей Шишов). Тут оживает все неживое, а чудеса становятся обычным явлением. Вкусные плюшки сами по себе перемещаются из сумочки Фрекен Бок в рот к Малышу и Карлссону (Юрий Решетников), а полотенце кружит по комнате в свободном полете. Манная каша, которую Малыш терпеть не может, из небольшого комочка разрастается так, что заполняет собой всю кукольную сцену и становится похожей на огромную бежевую простыню. Назидательным голосом Каша (Светлана Шадрина) журит Малыша, распевая при этом: «Я — мааан ка, я — мааанка»…

В комнате маленького Сванте стоит большой телевизор, занимающий примерно треть сцены. Идет трансляция анимационных роликов, на экране появляются мама, папа, сестра Малыша. Герои нарисованы довольно обобщенно: силуэт, пара линий на лице и глаза-бусинки, фон раскрашен блеклыми пастельными тонами. Этот намеренный аскетизм — цветовая скудость и примитивность прорисовки персонажей — контрастирует с цветными, объемными куклами. Ритм роликов — быстрый, а существование в кукольном плане гораздо более подробное.

Если с помощью кукол представлен мир фантазий Сванте, то на экране транслируются реальные события из жизни его семьи. Мама отчитывает сына за сломанную паровую машину, грозный папа с трубкой в зубах ищет ему няню, а сердитая сестра призывает его быть не таким мечтательным и не выдумывать «Карлссона, которого нет». Но все эти истории, суть которых — столкновение двух мировоззрений (детского и взрослого, поэтического и прагматического), преломлены сознанием Малыша. Если родители планируют серьезный разговор с сыном, то на экране они возникают в образе судей. Такая логика понятна: в детстве все фантазии кажутся более реальными, чем сама жизнь.

Этот спектакль можно назвать монодрамой (как понимал ее Н. Н. Евреинов). Все, что происходит на сцене, пропущено сквозь призму сознания Сванте. Сценический мир — материализованные воспоминания взрослого героя о детстве, в котором он сам существовал в двух измерениях.

«СКАЖИ, ЧТО С ТОЙ СТОРОНЫ
НИКТО НЕ ХОЧЕТ ВОЙНЫ…»

Если в первом спектакле «Мой Карлссон» Алексей Шишов, Денис Шадрин и Борис Константинов призывали «держать окна открытыми», то в следующей работе, «Ленинградке» («ПТЖ» писал о ней в № 54), они обратились к тому времени, когда окна приходилось занавешивать, — к блокаде Ленинграда. Спектакль посвящен «нашим бабушкам», но адресован их внукам, тем, кому сейчас двадцать-тридцать лет. Он рассказывает о самой страшной зиме в истории человечества — о блокадной зиме 1941— 1942 годов. «Ленинградка» — не хроника событий, а искреннее высказывание о нелепости войны, о беззащитности ребенка, о хрупкости мира.

В основе сюжета — сочиненная авторами спектакля история о девочке Вале, которая от страха заперлась в шкафу, где просидела всю блокаду. Ей удается выживать только благодаря усилиям Домового, добывающего ей еду и обогревающего маленькой печкой. Но все судьбы в этой сказке-притче заканчиваются трагически. Трескается стекло шкафа, в котором жила девочка. Мать ее умирает после взрыва в доме. Отец погибает на фронте. Домовой, бросивший свой дом, чтобы найти отца девочки и передать ему письмо, буквально столбенеет, когда узнает, что его больше нет в живых…

Вместо привычной сцены перед зрителями натянут экран из черной материи в мелкую сеточку. Видеоряд в «Ленинградке», трансляция которого занимает больше половины сценического времени, — сложная многослойная драматургия.

События основной сюжетной линии, связанные с жизнью Вали (Мария Косарева) и ее семьи, показаны с помощью игрового черно-белого кино, снятого в духе неореалистических советских фильмов 1960-х годов. На экране возникает коммунальная квартира с длинным коридором и тесными комнатами; штукатурка, которую мама Вали (Лариса Косарева) соскабливает в железный таз с водой; забинтованное лицо отца, пишущего с фронта письмо (Игорь Косарев). Отец Вали уходит на фронт, а она дает ему с собой своего плюшевого зайца — как оберег. Артисты существуют в этих киноэпизодах подробно и достоверно, кадры игрового кино чередуются с документальной хроникой блокадных дней. Такой видеоряд во многом способствует объективизации сценической истории. (В отличие от «Моего Карлссона», где все происходящее преломлено сознанием Сванте.)

Авторы спектакля сочинили видеопролог и эпилог. Эти ролики становятся лирическим обобщающим посланием. В них режиссеры «воскрешают» умерших героев. В обоих видеосюжетах звучат песни современной рок-группы «Сплин», а действие происходит в наши дни. Яркое игровое видео эпилога представляет девочку и ее папу (актеры, исполнившие роли Вали и отца), которые весело играют в снежки. Эти счастливые кадры контрастируют со страшной черно-белой хроникой войн разных лет: покалеченные дети, люди-инвалиды, гриб ядерного взрыва. Для авторов спектакля нет принципиальной разницы, о какой войне идет речь — Великой Отечественной, афганской или чеченской. «Скажи, что с той стороны никто не хочет войны…» — звучат слова песни А. Васильева.

Кукольный план (художник Виктор Антонов) в этом спектакле существует за экраном, в те моменты, когда не транслируют видео. Словно окутанный дымкой, возникает здесь усатый Домовой. Он неспешно метет осенние листья, разговаривая мягким бархатным голосом Сергея Бызгу (голоса кукольных героев записаны на фонограмму).

Домовой воплощает человеческое начало в человеке, жадная Крыса — подлые, лакейские свойства натуры, а остальные кукольные персонажи — это материализованные фантомы войны. Самые жуткие из них — Голод и Холод. Они появляются во время взрыва жилого дома, показанного на экране. Стоп-кадр — на фоне разломанных игрушек, разрушенных стен, поломанной мебели возникает страшная фигура верзилы — это Голод. Он медленно отгибает полу своего пальто. Оказывается, что внутри туловища у него пустота: бездна — гроб. Оттуда появляется маленькое круглое существо, плотно укутанное шарфом, — Холод. Когда Голод и Холод неторопливо перемещаются вдоль сцены их можно принять за простых людей, одетых в теплую одежду (например, за папу и сына). Но в момент умерщвления жертвы их не узнать. Все живое пропадает в чреве Голода, а Холод превращается в скелетообразное существо, выпучивающее глаза и орущее неистовым, похожим на ультразвук, криком. У всех кукольных персонажей есть свой внутренний монолог (даже у снаряда, мечтающего попасть точно в цель). И только Голод и Холод не произносят за время действия ни единого слова.

Видеоряд в спектакле — реальная история, жизнь. Кукольный план — это вечность: мифологические персонажи (Домовой или Леший), материализованные страхи (Голод и Холод). Война стерла границы между двумя параллельными измерениями — реальностью и мифологией.

«И МЫ СОХРАНИМ ТЕБЯ, РУССКАЯ РЕЧЬ…»

В последней работе со странным для спектакля названием «Части речи» режиссер Алексей Шишов решил освоить необычный жанр спектакля — урок. «Части речи» — это полноценный школьный урок русского языка для детей 3–6 классов, во время которого им напомнят, чем отличаются имя существительное, прилагательное и глагол. Урок превращен в настоящий интерактивный квест, где все зрители становятся пассажирами космического корабля, экипаж которого должен освободить планету Русского языка от злобного паука — поглотителя слов.

Как всегда, постановочная команда Karlsson Haus разделила театральный мир на кукольный, человеческий и мультимедийный. В живом плане существует командир корабля (актриса и педагог Татьяна Никитина). Она с самого начала находится в зале и ведет диалог со зрителями. Ей помогают три спецагента, похожие на героев «Матрицы». Они периодически выходят на связь с помощью видеотрансляции («сцена», как и в «Ленинградке», представляет собой черный экран в мелкую сеточку). Кукольный мир — это сказочные, фантастические существа: главный хранитель родной речи — седовласый дедушка-буддист, похожий на Льва Толстого (небольшая планшетная кукла), и его главный враг — страшный гигантский паук-робот (железная голова-череп с огромными мохнатыми лапами и светящимися глазами). Кроме этого, в спектакле огромное количество разного рода мультимедиа: музыкальные клипы, познавательные ролики о частях речи в духе канала Discovery, имитация полета в космос, анимированные слова и герои и пр. Видеодемонстрация фактически вытесняет кукольный план. Постановка сильно напоминает компьютерную игру, включающую в себя электронную викторину, прохождение уровней разной сложности и традиционную финальную битву с монстром. Дети в спектакле — не просто зрители, но непосредственные участники действия, выполняющие все задания командира корабля.

Режиссер пытается говорить с маленькими зрителями на их языке… Но порой авторы спектакля слишком настойчивы в желании окунуть зрителя в мир современного школьника. В этой работе впервые для Karlsson Haus ощущается некое «чересчур»…

ЧАЕПИТИЕ СО СДВИГОМ

В 2010 году из последнего выпуска мастерской Игоря Зайкина возникла молодая студия Karlsson Haus (она находится в небольшом помещении на улице Ломоносова). Ее идеологом выступил Алексей Шишов. Вместе с молодыми кукольниками он сочинил историю под названием «Вероятно, чаепитие состоится» по мотивам книг Льюиса Кэрролла об Алисе. Вторая студия восприняла от первой все основные театральные принципы: уют, домашнюю атмосферу, маленький размер зала, в котором гости сидят на мягких подушках, стиль общения со зрителями. За пределами интересов молодых кукольников пока осталось обращение к мультимедиа.

На входе, в прихожей, гостей встречает Гувернантка (Наталья Потапова), которая любезно просит снять верхнюю одежду и обувь, а также не шуметь (чтобы не разбудить Соню!). Пройдя в следующую комнату, зритель попадает на чаепитие к Шляпочнику (Павел Иванов) и Мартовскому Зайцу (Алексей Полищук), которые предлагают всем гостям присоединиться к церемонии.

Актеры существуют в живом плане. Они сидят за огромным столом, расчерченным как шахматная доска, который и станет в дальнейшем основной игровой площадкой. Зрители садятся за этот же стол, напротив Шляпочника и Зайца.

Сюжет строится как воспоминание двух героев о маленькой девочке Алисе, попавшей когда-то в их волшебную страну. Разные герои из «Алисы в Стране чудес» и «Алисы в Зазеркалье» появляются на площадке и могут встретиться, даже если у писателя живут в разных книгах.

Спектакль напоминает картонный конструктор наподобие тех, что сейчас можно купить в любом книжном магазине. Разные части стола то опускаются, то поднимаются: из них неожиданно появляются вокзал, поезд, Биг Бен, огромный гриб… На столе кипит чайник, двигаются тарелки, дерутся шоколадные маффины — и все это происходит само по себе. Все эти чудеса становятся возможными благодаря актрисе Наталье Коробейниковой, которая прячется под столом. Она управляет большинством кукол с помощью магнитов, а также водит персонажей по еле заметным прорезям-дорожкам. Под конец спектакля она выползает «из норки» и оказывается еще одним персонажем — сонной мышкой Соней (актриса в желтом костюме-пижаме держит куклу спящей мыши на руках).

Во время спектакля периодически входит Гувернантка и нежным голосом с иностранным акцентом рассказывает какую-нибудь историю, дает Алисе советы или устраивает музыкальную интермедию. Одна из них, например, посвящена рецепту приготовления шоколадного маффина с ягодами: предметы оживают, компоненты сами по себе прыгают в кастрюлю и т. д.

За время путешествия появившаяся из крошечной дверцы в белом чайнике Алиса (плоская картонная фигурка в платьице) прошла много испытаний, побывала в плену и была спасена Белым рыцарем. Чтобы стать королевой нужно выдержать последний экзамен, который напоминает урок иностранного языка: все вопросы адресованы детям и оказываются проверкой знания английского. Последний вопрос заставляет Алису надолго задуматься: оказывается, королевы должны рубить головы… И когда действующая королева предлагает Алисе приговорить своих друзей к смертной казни, та понимает, что не может этого сделать, и сознательно отказывается от своего желания.

В конце спектакля вновь приходит Гувернантка. На этот раз у нее на подносе настоящий чай и конфеты, которыми она угощает всех зрителей. Угощение оказывается волшебным: съев конфеты, можно загадать желание и бросить фантик в одно из отверстий в столе, рядом с которыми написано «Хочу, чтобы все были здоровыми», «Хочу стать королевой», «Хочу научиться летать» и т. п. Больше всего голосов набрала табличка с надписью «Хочу, чтобы все улыбались». И желание действительно исполнилось — из зала все выходили с улыбкой до ушей, как у Чеширского Кота.

В советское время возникло огромное количество кукольных театров-гигантов. Сейчас в большинстве из них ничего художественного не происходит. Лепится сомнительное целое из стереотипов детского спектакля: ярких цветов, дурацких песенок, сюсюканья, примитивных заигрываний с детьми… Театр Karlsson Haus существует совсем в другом формате во всех смыслах: в нем создается живое, настоящее искусство, а к детям относятся с уважением. Этот коллектив с уверенностью можно назвать одним из лучших кукольных театров в городе. Тем обиднее, что до сих пор этот маленький дом остается где-то на обочине.

Октябрь 2011 г.