Пляж и балет плохо совместимы. Балет требует фанатизма, замкнутости, жесткой конкуренции — лучшими принцами и лебедями становятся трудоголики, утром отправляющиеся в театр на класс, а вечером еле доплетающиеся домой после спектакля. Пляж располагает к добродушию, томному пофигизму, и — какая конкуренция на пляже? Всем места хватит. Публика деловых городов строга и требовательна; в мегаполисе всегда есть немалая группа старых балетоманов, которая припомнит дебютанту, как эту роль исполняли до него А. А., Б. Б. и В. В. Пляжный народ счастлив своим пребыванием на курорте и готов умиляться: девочки встают на пуанты; к тому же зритель меняется каждый месяц и можно не задумываться о разнообразии и богатстве репертуара.
Одесса — пляжный город. Но и — учебный, ученый, портовый, торговый — когда нет отдыхающих, в нем живут и работают миллион человек. В недавнем для всего человечества (что такое тридцать лет?) и давнем для балета (полностью сменился состав труппы) времени местный театр держал марку не пляжного качества и репертуар из двух десятков названий. Сейчас жизнь теплится еле-еле, и в не сезон спектакли идут при полупустых залах; в афише полдюжины наименований самой расхожей классики.
Сцены из спектакля «Нуреев forever». Фото О. Владимирского
В чем же проблема?
Все вместе — школа, деньги, руководство. Все связано. Город (и страна) не дают возможности не то что покупать, но и снимать квартиры артистам — потому театр уже десять лет живет выпускниками только своей же школы. Набирают в нее опять же только жителей Одессы; замкнутый круг наследственной крови — это обещание серьезнейших неприятностей со здоровьем. Старательные обладатели дипломов после смены поколений уже не видят, на кого ориентироваться; в результате даже у Сильфиды руки встают так жестко, будто она сейчас шарахнет по воздуху веером Китри, а мальчики-принцы вовсе забывают про необходимость закрывать пятые позиции…
Чем лечиться?
Приглашением педагогов на мастер-классы, приглашением гастролирующих звезд (чтоб было с кем себя сравнивать и у кого учиться). Очень аккуратным составлением репертуара: вторая половина ХХ века и начало века XXI породили немало хореографов, не использующих традиционную лексику (которая эти самые пятые позиции просто требует), но способных и не самую сильную труппу подать эффектно. Из мировых звезд — Начо Дуато; из людей, близких Одессе, — пожалуйста, Раду Поклитару. Но и квартирами, и учителями, и звездами, и осторожным выбором хореографов надо заниматься; надо искать спонсоров, и прежде всего надо признать, что проблема — и серьезная — существует. Но нынешние руководители Одесского театра и его балетной труппы, кажется, убеждены, что у них все в порядке.
В сезоне 2009/10 балет показал две премьеры — взрослую и детскую. И той и другой, кажется, очень гордится.
«Нуреев forever» два года назад был концертом в Казани, теперь его показывают как спектакль. Давно обитающий в Вене Вакиль Усманов в год нуреевского юбилея собрал в столице Татарстана гала. Он перемешал фрагменты классических балетов и иные концертные номера и связал их ленточкой весьма условного сюжета. Предполагается, что сюжет этот — о жизни легендарного беглеца; о его неземной любви к Марго Фонтейн, все же рухнувшей из-за его непреодолимой тяги к лицам собственного пола.
Нет, если бы Усманов действительно поставил балет с треугольником Фонтейн — Нуреев — некий молодой человек, это, конечно, было бы произведение в жанре трэш, но хотя бы самостоятельное творение. В случае же с «Нуреев forever» вся эта занимательная патетика практически существует только в либретто, на сцене же идет концерт.
Сцены из спектакля «Нуреев forever». Фото О. Владимирского
Иногда номера этого концерта как-то связаны с биографией Нуреева (как дуэт из «Сильфиды», что, понятное дело, обозначает последний приезд танцовщика в Мариинку), чаще не связаны никак. (Например, возникает дуэт из «Щелкунчика» в версии самого Усманова, где крепкая девушка садится танцовщику на лицо, — а теперь представьте, что сказал бы Нуреев, если бы ему предложили такое станцевать.) Еще в произвольном порядке в вечер втиснуты усмановские миниатюры. (Одну из них, про белогвардейского офицера в Стамбуле, что от тоски по родине затейливо вешается за ноги, балетмейстер показывал лет десять назад в Москве — народ на хореографическом конкурсе хохотал в голос, но, оказывается, в Одессе и это можно продать.) А еще — фрагменты из хореографии других авторов, отредактированные постановщиком (знаменитый «Вояж» Ренато Занеллы, любимый монолог Владимира Малахова, маленькое стихотворение о том, что жизнь — это всегда одинокое путешествие, стал этюдом на троих и лишился всякого смысла).
Театр очень гордится «сверхсовременным» оформлением спектакля (никаких декораций, лишь три экрана, на которые транслируются картинки) — и даже как-то неловко говорить о том, что это буквально прошлый век, и даже не конец его. Если видео-игрушки для Одессы такая новость (судя по интернет-кафе — вовсе нет), то следовало бы настроить аппаратуру, чтобы из-за сбоев не возникал синий экран с сообщением о компьютерной ошибке, и немножко подумать о том, кого и как на этих экранах показывать. Идет гейский дуэт, а на экране улыбаются друг другу Нуреев и Барышников — видимо, сборщик концерта не понимает, что делает, — или, наоборот, вдруг знает о Барышникове неведомое всему человечеству.
Сцены из спектакля «Нуреев forever». Фото О. Владимирского
К прошлому веку относится и «детский» спектакль, поставленный Аллой Рубиной на музыку Нино Роты «Айболит XXI», хотя в названии и указан век нынешний. Если «Нуреев forever» провоцирует прямо-таки на восхищение деловыми качествами г-на Усманова (ну надо же пристроить такую откровенную халтуру), то «Айболит» вызывает только грусть. Грусть по неосуществленному. Киевский хореограф Алла Рубина, обладатель негромкого, но добросовестного таланта (за пределами страны известна, пожалуй, лишь одна ее миниатюра «Мушкетер», которую она поставила для юной Алины Кожокару), вполне могла бы поиграть с портретами зверей, приходящих к мудрому доктору, и сделать спектакль для самых-самых маленьких, балетную азбуку минут на тридцать. Вместо этого от нее явно потребовали два обязательных акта и обязательную же мораль. Вышла тюзятина, где нет места танцу (лишь отрицательные герои однажды разошлись в кабаретном стиле), нет индивидуальных характеристик персонажей, зато есть парад морд из папье-маше. (Жирафом, кажется, нарядили местного бухгалтера — герой ходил вдоль африканского задника с таким напряжением, будто утюжил ковер у двери в налоговую инспекцию.) Этот новенький утренник шел в полупустом зале…
Руководителем балета в прошлом году был назначен бывший солист Большого театра Юрий Васюченко. Крепкий исполнитель в спектаклях Юрия Григоровича, он первым делом захотел в Одессе поставить «Спартака» (при штате труппы в 55 человек). Затем возникла идея выпустить знаменитый балет как ко-продукцию с кишиневским театром (также, хм, не самым сильным технически). Теперь о восставших рабах уже не слышно, но время от времени возникают идеи не менее утопические. Главное в них — совершеннейшее отсутствие представления о том, что по силам сейчас труппе, а что нет. И как надо поступить, чтобы ее возможности увеличились. Но, может быть, на самом деле это никого и не волнует?
Солнце уже светит вовсю, и вода — теплеет…
Апрель 2010 г.
комментарии