Эйфман — единственный балетмейстер, ставящий полнометражные новые балеты. Что-то блестяще, что-то похуже, но в целом — здорово!
От феномена искусства Бориса Эйфмана можно было бы с легкостью отмахнуться — о таком в приличном обществе не говорят вслух, такое «искусство» неприкасаемо — кабы не одно «но». В апреле нынешнего года в Москве мне довелось наблюдать за ажиотажем, сопутствовавшим столичным показам эйфмановского «Евгения Онегина». В зале присутствовали министр культуры РФ Александр Авдеев и специальный представитель президента РФ по культуре Михаил Швыдкой плюс те люди, которых принято называть «цветом нации». В финале спектакля зал Театра оперетты буквально встал, устроив длительную овацию. Несколько недель спустя в Мариинском театре на гастрольном показе великой «Жизели» Матса Эка был полупустой зал и вялые апплодисменты кучки балетных экспертов. Сопоставление двух этих фактов навели на размышления о необходимости переоценки феномена господина Эйфмана. Вероятно, именно хореограф, инсценировавший за последние годы почти полное собрание сочинений русских классиков при молчаливом одобрении государственных мужей, хореограф, последние двадцать лет устойчиво собирающий полные залы желающих причаститься «загадочной русской души», разбавленной китчем, блатняком и педерастией, — короче, именно господин Эйфман занимает сегодня вакантное место «нашего балетного всего». Что, естественно, говорит не столько о свойствах искусства г-на Эйфмана, сколько о свойствах времени, в которое ему довелось творить. De gustibus non disputandum, особенно в государственном масштабе.
Эстетику Эйфмана принять не могу — слишком лобовая подача материала и бедная лексика.
Собственно, Эйфман — единственный в России, балетмейстер-личность. Настоящий синтетический театр.
Комментарии (0)