А. де Бенедетти. «Паола и львы».
«Русская антреприза» им. А. Миронова.
Режиссер Евгений Баранов
После премьеры «Дней нашей жизни», спектакля серьезного и глубокого, в «Русской антрепризе» захотели поставить легкую комедию. Выбор пал на пьесу «Паола и львы» итальянского драматурга и киносценариста Альдо де Бенедетти, автора сценария к популярному послевоенному мюзиклу «Вернись в Сорренто». Пьеса, написанная в 1960-е годы прошлого века, на родине была впервые поставлена только в середине 1990-х, но вслед за тем неожиданно имела успех в России. Наверное, категория успеха в десятилетие общественных переворотов могла бы стать предметом отдельного разговора, но, думаю, в случае с пьесой де Бенедетти главной пружиной зрительского интереса стало все же не кассовое название «Сублимация любви», под которым она появилась в русском переводе, а тот факт, что в ее любовном треугольнике есть по крайней мере одна по-настоящему интересная роль, сенатора Леоне Савасты, которую на сцене московской «Табакерки» сыграл сам Олег Табаков.
Между тем «Паола и львы» не бесхитростная комедия, слишком причудлива в ней игра судьбы и сюжета. Итак, сюжет. Сенатор Саваста приглашает в свой дом симпатичную журналистку, вполне элегантно пытается ей понравиться, но взбалмошная особа неожиданно требует соблазнить ее каким-нибудь невероятным способом. Сенатор обескуражен, насмешница Паола покидает его дом, а из-под дивана, как черт из табакерки, появляется нежданный третий — драматург Пьетро Дегани, обнищавший и голодный, который вошел в случайно открытую дверь в поисках еды и оказался заперт снаружи. Разгневанный сенатор, поначалу принявший Дегани за вора, узнав правду, проникается сочувствием к бедному гению, автору пьес с прямо-таки отчаянными названиями «Апрельский ураган» и «Свихнувшаяся колокольня», а у того за поеданием сенаторских бутербродов рождается смелый план: подписать свои творения именем Савасты, чтобы они смогли увидеть свет. Сенатор соглашается, афера удается, пьесы с успехом идут на сцене, и вот в гостиной Савасты вновь появляется Паола, заинтригованная тем, что при первом свидании не смогла разглядеть в хозяине дома столь оригинальный талант. Но на сей раз экстравагантная литераторша чуть не бредит диалогами из пьес Дегани и даже за дверью спальни пытается разгадать загадку души их автора — так что сенатор вновь терпит неудачу в любви. И тогда в спальню Леоне Савасты вместо него под покровом ночи входит драматург, а наутро Паола, раскрывшая тайну этих двоих благодаря оставленным в спальне башмакам Пьетро, по секрету от сенатора диктует его босому камердинеру (это, разумеется, Дегани) номер своего телефона.
Стоп, читатель, откроем карты. Это только одна из возможных логик драматурга, наиболее последовательная в пьесе. Но есть в ней и немало противоречий. Прежде всего, кто этот Дегани — несчастный графоман или все же предприимчивый плут не без писательских способностей, у которого в нужном месте и в нужное время мгновенно созрел столь остроумный план? А Паола, имя которой вынесено автором в название пьесы? Быть может, она тут главная героиня и вовсе не комический персонаж, но «укротительница» двух «львов»-мужчин, разоблачившая их аферу? Только вот если поведение героев не объяснить комедийной неадекватностью, как оправдать нагромождение откровенно-фарсовых непристойностей? Недаром автор все же подсовывает Паоле в финале те самые башмаки, будь она в здравом уме и твердой памяти, разоблачить ночную подмену не составило бы труда.
При всей занимательности интриги пьеса де Бенедетти из тех произведений, в которых автор не вполне внятно обнаруживает собственную художественную логику. Наверное, поэтому прекрасный артист Евгений Баранов, чей режиссерский опыт невелик, заблудившись в жанровых лабиринтах пьесы, не определился и в жанре спектакля.
Поначалу казалось, что режиссер пошел по пути легкого иронического отстранения событий. Среди действующих лиц в программке обнаружились персонажи, отсутствовавшие у драматурга, — Zanni. Танец трех этих Zanni (Анастасия Курылева, Роман Ушаков, Вадим Франчук) в черных юнифах и белых полумасках, грациозно поставленный и не менее грациозно исполненный (режиссер по пластике и сцендвижению Сергей Грицай), интермедиями пронизывает все действие спектакля. В пластическом изяществе Zanni сквозят мягкая ирония и добродушное лукавство, они здесь персонажи от театра, а сам театр, представленный их чудесным кружением, чарует и манит своей загадкой, когда маски исчезают в драпировках Владимира Фирера. Жаль, что интермедиями Zanni режиссерское отстранение, увы, исчерпывается: в трактовке героев и событий режиссер отказывается от театральной условности. Есть здесь отдельные остроумно поставленные сцены, например появление Паолы (Инна Волгина) во втором акте, когда Дегани (Евгений Баранов), чрезвычайно вдохновленный, ни в какую не хочет покидать дом, поминутно навязывая себя хозяину и гостье в роли камердинера. Но в целом спектакль противоречив, и, кроме интермедий Zanni, удалась в нем, пожалуй, только роль влюбленного сенатора — в исполнении Рудольфа Фурманова.
Сенатора Леоне Савасту Фурманов играет в традиционном амплуа простодушного, и лирико-комедийное обаяние героя щедро напитано человеческим обаянием исполнителя. Саваста Фурманова повторяет Паоле: «Я люблю Вас!..» так же, как мольеровский г-н Журден твердил свое: «Прекрасная маркиза, ваши прекрасные глаза…», — и только развращенный вкус не позволяет героине Инны Волгиной различить в искренности интонаций сенатора неодносложность и небанальность и заставляет предпочесть стиль и слог какого-то там «Апрельского урагана». Сенатор Фурманова лишен надменности, зато не лишен чувства юмора и живого интереса к людям. Дегани ловит его не на тщеславии, не на возможности устроить театральный пиар несостоятельной политической карьере — судя по уверенному деловому тону, с каким герой Фурманова отвечает на телефонные звонки, в своей сфере он не дутая величина. На восторженную реплику героя Баранова, потрясающего схваченной со столика фотографией в рамке: «Вас знает русский Путин и наш Берлускони!» — публика отвечает смехом и аплодисментами, поскольку фотографию героя Фурманова с Путиным и Берлускони (на отдыхе в Ялте), стоявшую на столике у края авансцены, мог разглядеть перед началом спектакля каждый входивший в зрительный зал. План Дегани соблазнил сенатора возможностью завоевать сердце женщины. Фурманов извлекает искры смешного и трогательного из всех возникающих в этой истории комических положений, в которых оказывается его герой, незадачливый любовник, опрометчиво севший не в свои сани. Он пошел на обман — и за него поплатился. Он единственный здесь, кому помогает быть убедительным логика жанра. Чего не скажешь, к сожалению, о двух других героях спектакля.
Пьетро Дегани Евгения Баранова начинает спектакль бедным недотепой, но уже во втором акте в его герое обнаруживается нагловатая напористость авантюриста, и эта перемена не убеждает. Что до Паолы, то Инна Волгина по воле режиссера играет ее той самой «укротительницей» и победительницей. И вот в финале сенатор наказан, а эти двое втайне торжествуют. Но двусмысленное торжество фигур столь сомнительной репутации старый добрый фарс не оставил бы без насмешки и внятного назидания, а интеллектуальная комедия позднейших времен — без иронического отстранения. В спектакле же финал лишен режиссерской рефлексии. Порок наказан, да здравствует порок? Надо думать, это энергия заблуждения.
Комментарии (0)