П.-О. Бомарше. «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Театр Сатиры на Васильевском.
Режиссер Анджей Бубень.

Иль… «посмотри „Женитьбу Фигаро“ в театре Сатиры на Васильевском», — хотелось воскликнуть, немного переиначив Пушкина. Яркие афишы призывали посмотреть вторую постановку польского режиссера Анджея Бубеня в театре Сатиры. Как и своего «Дон Жуана», режиссер решительно «омолодил» трактовкой «Женитьбу Фигаро». Сюжет старой и всеми любимой комедии урезан, и зритель должен проявить немалую смекалку, чтобы понять происходящее, все линии этой витиеватой интриги. Хотя все, что не сказано, вы сможете увидеть. Герои не любят много разговаривать и объяснять друг другу все нюансы. Они предпочитают узнавать обо всем сами. Подглядывание и подслушивание — «система» общего поведения. Только необходимый текст, оригинальная музыка Виталия Истомина, яркие костюмы Эльжбеты Терликовской (Польша) создают красочный, ритмичный спектакль. Ритмичный — следовательно, равномерный, без взлетов и падений, без кульминаций и катарсисов.

На белую сцену, обремененную только двумя стеклянными ширмами и парой серых стульев, под невыразительный блюз, походкой модели выходит молодой человек в сером костюме а ля Элвис Пресли (да и сам он чем-то похож на короля рок-н-ролла). Совершенно неожиданно для нас он начинает петь по-английски и подтанцовывать. Это Фигаро — А. Цыпин. Песня и танец уже настраивают на то, что ничего захватывающего от Фигаро ждать не надо. Таким он и окажется: спокойным, холодно-расчетливым, не способным на порывы, подтанцовывающим, а не танцующим. В нем нет импровизационности, кажется, что все неожиданные ситуации этого безумного дня им давным-давно просчитаны. Да и события этого дня отнюдь не безумны, а лишь немного щекотливы.

Его любимая, Сюзон — Н. Лыжина, ему под стать, она и существует под его музыку. В кожаных брюках и черно-красном халате, с затейливой прической — напористая, прямолинейная Сюзон. Ей не свойственны мягкость, игривость и женское лукавство, подаренные этому образу Бомарше. Хладнокровная изворотливость и кокетство становятся основными чертами характера. Помните Марселину? По ходу спектакля ее называют «старухой», в финале она оказывается матерью Фигаро, но в это трудно поверить. Потому как Марселина — Л. Макеева молода. Она появляется на сцене под испанскую музыку в черно-красном платье. Испанские па под испанские кастаньеты — так она соблазняет мужчин. Даже сопротивлявшийся Бартоло — К. Фролов в итоге попадает в ее сети. Их объединяет не только бедный потерянный Эммануэль, но и ненависть к Фигаро.

Страстная песня Марселины и Бартоло: «Наказать мерзавца» и «Стать его женой». Каждый из них поет-шепчет о своем, но с каждым повторением слова одного все более сливаются со словами другого, все менее становясь шепотом, все более обращаясь в крик. Появление Сюзон обрывает «лебединую» песню воронов, и они, обратившись голубками, заканчивают музыкальную фразу знакомым «Пам-пи-ду, пу!» (из фильма «В джазе только девушки»).

Подобных примеров осовременивания пьесы множество. Мобильный телефон избавляет сцену от лишних эпизодических персонажей. Так, мы никогда не увидим гонца Педрильо, с которым граф Альмавива разговаривает по телефону. А Фигаро, чтобы оградить свою Сюзон от «права первой ночи» и графа Альмавивы, использует молодого человека в кожаной куртке с видеокамерой на плече. Включаются телевизоры, и мы видим прямую трансляцию происходящего на сцене. Перед лицом «миллионов телезрителей» граф вынужден улыбаться супруге и заверять электорат в том, что отмена «права первой ночи» действенна. Напряжение снимается только после исчезновения «папарацци».

Этому спектаклю жизненно необходимы подобные инъекции современности, без них он превратится в мертвую материю.

Граф Альмавива—С. Лысов — обладатель мобильного телефона, любвеобильный мужчина. Он наивен и изобретателен. Граф легко придумал и согласился с тем, что история с мужчиной в туалетной комнате — розыгрыш. С. Лысов легко шутит над своим героем, над ситуацией, что и отличает его графа от остальных не в меру серьезных исполнителей комедийных ролей.

Розина—Е. Рахленко — достойная супруга графа Альмавивы. Если в пьесе графиня — страдающая от невнимания мужа женщина, то здесь она и сама не прочь завести роман с молодым и пылким Керубино.

С появлением Керубино и начинается на самом деле вся интрига, так как движущей силой ее, да и всего спектакля, является ревность и игривость графа, а не желание Фигаро жениться. Керубино (П. Рябенков) вбегает на сцену под звуки гитары, в стремительном ритме испанской мелодии. В нем нет ни намека на женоподобность, предполагаемую автором, а его «невинность» подчеркнута белым цветом одежд. Этот юноша настольно любвеобилен, что не может остановиться, соблазняя Сюзон и ей же рассказывая о том, как он боготворит графиню.

Лишней в этом спектакле оказалась роль Базиля. Да и осталась она по-видимому для того, чтобы сюжет окончательно не развалился, ведь две-три реплики Базиля действительно необходимы. В. Шубин представляет Базиля как человека смешного в своей серьезности. Его плащ с одной черной, другой белой полой уже говорит о его характере переметчика, который пытается угодить и Фигаро, и графу. В то же время он более подозрителен, чем граф. Он блюдет нравственность всех присутствующих с таким рвением, как будто это нравственность его дочерей.

Великая комедия, являющаяся одновременно уроком любви и политики, в театре Сатиры абсолютно аполитична, как, может, аполитична та самая «Санта-Барбара», к которой взывает граф Альмавива. Да и знаменитый монолог из пятого действия сокращен настолько, что в этих ни к чему не относящихся фразах трудно узнать кульминационный момент, подразумевавшийся Бомарше.

Монолог по-английски не вызывает шепота восхищения, так как зритель привык смотреть сериалы в переводе, и этот непереведенный эпизод мы все дружно и терпеливо пережидаем.

Уроки любви, по-видимому, заключаются в том, что все должны любить друг друга, но это не христианская заповедь, а брутальный закон жизни.

«Это ли не любовь, о, Санта-Барбара!» — восклицает граф, в очередной раз обманутый, но не потерявший оптимизма. Ведь он более Фигаро, чем Фигаро А. Цыпина. Весь спектакль был посвящен ревности и любвеобильности графа, а Фигаро — неплохой антураж и прикрытие для похождений всех обитателей пьесы. В финале все оказались счастливы, и зритель ушел довольный, хотя не увидел ни женитьбы, ни безумного дня.

Стеклянное пространство спектакля ломает традицию пьесы Бомарше. Все обнажено, все показано. Интрига выпрямлена и, следовательно, скучна.

Белая сцена — белый лист, на котором Анджей Бубень заново написал «Женитьбу Фигаро». Абзацами становятся выходы героев. Демонстрация костюмов довольно неудачная, так как костюмы эти зачастую мешают актерам. Бубень же сделал многое, чтобы не дать актерам играть. Кто бы подумал, что в одной из самых игровых пьес мировой драматургии все будет настолько ожидаемо и однообразно.

Так что лучше выпейте бутылку шампанского в обществе человека, с которым вы можете пройти уроки любви без помощи Анджея Бубеня.