VOLODIN-FEST.RU: «ПЯТЬ ВЕЧЕРОВ» В СЕДЬМОЙ РАЗ

Вот чем я точно не страдаю — так это раздвоением личности, но арт-директор Володинского фестиваля «Пять вечеров» и театральный критик всегда живут во мне порознь.

Арт-директор должен разложить перед зрителем пасьянс из новых спектаклей-карт, создать проблемную драматургию фестиваля.

Критик приходит в зал «с лейкой и блокнотом, а то и с пулеметом» и наутро обсуждает то, что отобрал арт-директор. Театры уже давно привыкли к этой моей «двухличности» (замечательное володинское слово из «Любимых», вложенное в уста мамы Ларисы Керелашвили). «Двухличность» позволяет мне видеть процесс изнутри и снаружи и не путать эти «оптики».

ИЗНУТРИ

Каждый год мы c директором Виктором Рыжаковым не уверены, состоится ли фестиваль. Но наступает декабрь — и, еще не зная ничего о «мат. обеспечении», стекаются в подвал «Петербургского театрального журнала», становящегося на полтора месяца штабом фестиваля, замечательные девочки-менеджеры, ежегодные энтузиасты этого дела, и начинают шмыгать туда-сюда студенты-волонтеры под неусыпным руководством Юли Воронцовой. И вот уже таскают тюки c «сувениркой», и я уже верстаю буклет и «трамвайки» (в долг!), и Катя Строганова, завлит Театра на Литейном, рассылает пресс-релизы и требует от меня всякой информации, а администратор этого же театра Света Норман сообщает, что в 9 утра я должна быть на собрании театральных кассиров… Студенты заранее готовят материалы к газетке «Проба пера» (в этом году получал боевое крещение второй театроведческий).

В результате все участники фестиваля накормлены-напоены- обогреты и обнимают наших девочек при отъезде. На столах после спектакля каждый вечер вареная картошка, квашеная капуста и бычки в томате (это особый объект моего пристального внимания), а в фойе стоит за прилавком легендарная буфетчица Клава и торгует по советским ценам бутербродами и водкой. Роль, не написанная Володиным, стала буквально «культовой» и исполняется только и исключительно театроведами — в силу глубокой концептуальности и необходимости ласкать покупателя и хамить ему c полным знанием всего творчества Александра Моисеевича. В этом году, как и в прошлом, за прилавком стояла Виктория Аминова — театральный обозреватель «Вечерки» и автор «ПТЖ». За пять прошлогодних вечеров она набралась леденящих душу впечатлений: соотечественники выстраивались в дикую очередь не ради игры, они совершенно серьезно, c боями, набивали сумки копеечными бутербродами c докторской и, несмотря на грозный окрик «Одна банка в одни руки!», требовали выдать вторые шпроты… Но в этом году Вика снова собрала волю в кулак… и даже стала «играющей буфетчицей» в спектакле «Видимая сторона жизни» (спектакль по стихам Елены Шварц игрался в фойе, где стоял «Клавин буфет», так что Клава наливала Поэту так же, как наливали «девочки-завлекалочки» в рюмочной утренние 100 грамм Володину).

В этом году фойе Большого театра кукол, где мы прописались c прошлого года, оформили ученицы Дмитрия Крымова, и вдоль стен выстроились черно-белые фигуры советских людей в натуральную величину…

Каждое фестивальное утро мы собираемся в редакции «ПТЖ» за чаем и обсуждаем c создателями показанное накануне. А 10 февраля, в последний день фестиваля, всегда празднуем день рождения Володина. С утра едем на кладбище в Комарово, втыкаем в глубокий снег цветы, кричим верхушкам елок: «С днем рождения, Александр Моисеевич!» — и выпиваем первую рюмку за именинника c полным ощущением, что он сказал нам: «Хлопнем!» — как говорил всегда. Не «дернем», не «выпьем», а именно «хлопнем». Нынче, прежде чем «хлопнуть», мы буквально утонули по грудь в комаровских снегах, протаптывая тропу к скромному, похожему на обложку одной из его книг, памятнику Александру Моисеевичу. Два километра по морозу туда, два обратно.

Пресс-конференция. Ответственные за программу. Фото А. Телеша

…И застряли на обратном пути в пробке. Насмерть. За полчала до закрытия фестиваля мы оставили автобус в районе Старой деревни (!) и побежали к метро. Час бега по улицам, в метро — километров шесть! Задыхаясь, спрашивали Володина, что происходит (есть такая традиция: я тычу пальцем в сборник его стихов — и он отвечает). И он отвечал:

А, к богу!
А, к черту!
По лужам,
по крышам, по шпалам!

Ну, слава Богу, отвечает, — понимали мы и бежали дальше «по крышам, по шпалам»…

СНАРУЖИ

Седьмой фестиваль продолжил традицию, заложенную на Втором. Тогда программа тоже носила подзаголовок «Володин и володинское» и состояла не только из спектаклей по пьесам Александра Моисеевича.

Ночь кино в клубе «Fish-fabrik». Ретро-танцы перед сеансом. Фото А. Телеша

Ночь кино в клубе «Fish-fabrik». Выступление группы «Друзья Тимофея» перед показом фильма «Фокусник». Фото А. Телеша

Что такое «володинское»? Это определенное настроение, отношение к человеку, это нравственные координаты, ни c чем не перепутанные понятия о добре, зле, справедливости, свободе личности…

Программу нынешнего Володинского формировали молодые театроведы Оксана Кушляева, Софья Козич, Ольга Каммари, Надежда Стоева (СПбГАТИ) и Ольга Топунова (ГИТИС). Это был в значительной степени их, студентов, выросших на Володинских фестивалях разных лет, взгляд на вариации «володинского». Они объехали немало российских городов. Впрочем, программа формировалась нами без поколенческих конфликтов, а мне оставалось только гордиться своими студентами (непрошеная слеза…).

В афише фестиваля были и спектакли по пьесам Володина. «Блондинка» Санкт-Петербургского Центра «МИГ» (мы писали о нем в № 61) и «Фабричная девчонка» из далекого города Черемхово (читайте о нем в разделе «Карта местности»), но, кроме того, мы хотели расслышать «володинское» в современном театре, в нынешней жизни. У Володина нет прямых продолжателей, «володинское» высвечивается «то там, то сям», и каждый из представленных на фестивале спектаклей был одной из его граней, а все вместе они складывали современное «володинское пространство».

«Старший сын» по А. Вампилову молодого театра «Мастерская» (мы писали о нем в № 61) — поклон поколению Сарафановых, всю жизнь сочинявшему ораторию «Все люди братья». К этому поколению принадлежал А. М. Володин.

«Печальная история одной пары» — пластический спектакль Мастерской О. Кудряшова (Москва), в котором вчерашние студенты по-своему рассказывают о том, о чем столько раз писал Володин, — о печальных историях не одной пары…

Володинская тоска неожиданно прорастает там, где не ждешь: в прелестных детских спектаклях «Почти взаправду» РАМТа (Москва) и «Ежик и медвежонок. Диалоги» (Центр им. Вс. Мейерхольда, Москва) звери испытывают «все наши комплексы», шепчут «Я скучаю по тебе» и ищут близкую, понимающую душу (мы писали о них в № 61).

Володин не считал себя поэтом, но поэтом был. Что такое поэт сегодня? Поэтическая сторона володинского мира стала одной из главных в программе нынешнего фестиваля. «Видимая сторона жизни» (Театр на Спасской, Киров) — моноспектакль по стихам Елены Шварц, выдающегося поэта, дочери завлита БДТ Дины Шварц, человека, без которого Володин не представлял своей театральной судьбы. И жизнь Лены проходила «на фоне Володина». Театр дал удивительное «житие» (или апокриф?) Елены Шварц, юродивой, пребывавшей в горних высях, и обозначил те координаты, в которых можно было воспринимать, скажем, творческий вечер гостя фестиваля Верой Полозковой («семиотический Макдональдс» которой нынче так популярен). Мы хотели возродить «поэтические вечера в Политехническом», что отчасти удалось, но фестиваль преподнес в этом смысле и многое другое.

Знаю, что сюжеты не складывают, они сами складываются. На фестивале, по инициативе молодых, прошла не только костюмированная «Ночь кино», где крутили старые володинские ленты, но и «квартирники» в Театральной академии. И когда на удивительном «квартирнике» студентов В. М. Фильштинского и Г. М. Козлова, замешенном на «Нетрезвых записках» Володина, вдруг прочел свои стихи молодой артист Илья Шорохов — это был такой сюжет! Удивительное — рядом.

Закрытие фестиваля. Фойе БТК. Фото А. Телеша

Как всегда, в программе фестиваля не только спектакли, но и утренние обсуждения, конференция молодых режиссеров «Володин и современный театр», первые читки новых пьес.

Открывались питерской «Мастерской» — закрывались «Мастерской» московской, «Рекой» Алексея Паперного — спектаклем намеренно дилетантским в том качестве, в каком являются дилетантизмом искусство Габриадзе и живопись Пиросмани.

«Он вонзает ноги прочно в почву лета и зимы», — писал о Володине Окуджава. И сегодня, когда людям нужна опора, володинская почва не хлябает, в нее прочно вонзают ноги, чтобы не упасть.

Наутро после закрытия, прощаясь c фестивалем, я еще раз спросила у володинской книжки: ну как? Что? И Володин ответил:

10 февраля 2011 г. на Комаровском кладбище. Фото А. Телеша

Уезжаю. Куда? Неизвестно.
Ожидают меня поезда.
В чужеродном тумане окрестном
ожидают меня города…

Надеюсь, уезжает Александр Моисеевич лишь до следующего года. По стране готовится много володинских премьер…

Март 2011 г.