Елена Попова, народная артистка России (АБДТ им. Г. А. Товстоногова)
Хороший артист нашего времени, по-прежнему, как и в доисторические времена, наивен, не очень образован, в меру романтичен, тоскует по талантливой режиссуре, верит в собственную неповторимость и значимость для человечества. Но при этом вполне прагматичен, чуть циничен, c маской этакого пофигиста.
Сергей Барковский, заслуженный артист России (Молодежный театр на Фонтанке)
Актер в принципе не изменился. К нему предъявляются такие же требования, как и двадцать, как и двести лет назад: быть живым, выразительным, заразительным. Он должен быть синтетическим, а значит, уметь все — и петь, и плясать, играть и комедию и трагедию. Сегодняшнему театру более свойственно смешение жанров, размывание амплуа… Универсальность, например, Евгения Леонова — тому подтверждение. Он был везде вроде бы одинаковым, но играл всё — от бомжей до королей и везде был убедителен!
Кого можно считать современным актером?.. Вот есть молодой артист, который на первый взгляд все может — пластичен, энергичен, техничен. Но что-то отталкивает — начинаю анализировать. Он, конечно, отражение современного человека — ощетинившийся, агрессивный, напористый. И при этом — совершенно закрытый: какие-то масочки, ужимки и прыжки… Оснащенный, но непроницаемый. Да, люди сейчас такие — не хотят открываться, и он — исчадие сегодняшнего времени. А как тогда «душе c душою говорить»? Театр должен изучать человека не для того, чтобы клеймить его и ставить диагноз, а чтобы лечить! А значит приоткрывать. Для этого нужно самому открываться, допускать внутрь себя. Без исповедальности нет правды на сцене, а значит, нет веры у зрителя, а значит, нет театра.
Сейчас актер должен быть, как ребенок, возбудим, впечатлителен, психически подвижен, вплоть до неуравновешенности, потому что при современных скоростях надо мгновенно выполнять задачу: слезы, истерика, хохот — пожалуйста. Иначе не поспеть за временем.
Что еще современному актеру свойственно — это парадоксальность. Белое превращается в черное, доброе оборачивается злым и наоборот. Нужны внутренние «перевертыши». Если нет таких «качелей», нет воздуха — тогда все плоско, постно, скучно. Трагик должен тут же становиться комиком, комик — простаком, простак — героем. Чем больше у бриллианта граней, тем ярче он блестит и переливается. Мерцание всегда интересно: в звездном небе, в болотных огнях, в характере человека. Главное — знать, что ищешь в небе, или болоте, или душе. Важно не потерять в этом мерцании главный лучик, то есть — и это еще одно требование к современному актеру — надо четко понимать, кого и про что играешь. Современный человек, как и окружающий его мир, зыбок, нестабилен, противоречив. Именно поэтому очень важна позиция художническая, личностная. Без нее и сам запутаешься, и зрителя дезориентируешь. А если он ушел из театра или кинотеатра пустой, то твоим усилиям грош цена.
Современным можно назвать актера, который «учитывает изменчивость натуры», который выражает всю сложность человеческой природы, но делает это просто и ясно.
Дмитрий Лысенков (Александринский театр)
Что такое современный актер?
Думаю, это человек лет
Марина Игнатова, народная артистка России (АБДТ им. Г. А. Товстоногова)
Не склонна к таким обобщениям… У каждого актера свои особенности, преимущества и недостатки. И все же первое, что приходит в голову, когда об этом задумываешься, — актеры уходят, звезды остаются. Настоящие артисты уходят от нас. Звезды, которые остаются, мало что умеют.
«Блестящих дарований теперь мало, это правда, но средний актер стал гораздо выше», — фраза чеховского Дорна, по-моему, прекрасно характеризует нынешний процесс. Современные актеры циничны, пытаются циничными шутками скрыть — пустоту? одиночество? Сегодня входит в моду безэмоциональное существование, приземленность, потухшие чувства. Якобы жизненная достоверность, псевдочеховское начало. Лично мне как актрисе не хватает искрометного, клоунского материала, а эту ипостась очень хочется примерить.
Сегодня не хватает большой эмоции. Конечно, когда на экране мы видим великих актрис прошлого, их манера, мимика, жесты, интонации иногда кажутся старомодными, но за этим ощущаешь огромного масштаба эмоциональную историю. Я видела на сцене Эмму Попову, потрясающую, свою любимую актрису. Ее игра была — взрыв! Настоящая игра не устаревает, пускай приспособления, которыми пользовались мастера тех лет, и выглядят сегодня странными.
Измельчали мужчины на российском феатре. Настоящих героев не хватает, поэтому я столь высоко ценю Александра Балуева, Андрея Панина, Константина Хабенского и, особенно, ушедшего от нас Андрея Краско. Сейчас модно слово «гетеросексуал». И ходят по сцене в основном гетеросексуалы, и это часто путают c подлинной мужской утонченностью и интеллектуальностью, наличие которых делает мужчину в самом деле необыкновенным.
Сегодня в актерах мне не хватает непосредственности, ума, цельности, поскольку не хватает самого человека, который бы погружался в образ всем своим существом, всей живой непосредственной натурой. Это удается единицам, и это чувствуется у Чулпан Хаматовой и Дины Корзун, у Оксаны Мысиной и Галины Тюниной. Это удается Ксении Раппопорт.
Что касается современной актерской молодежи, то она, несомненно, более раскованная, чем были мы, раскрепощенная, просвещенная и быстрее адаптируется. Хотя, возможно, умеет меньше, чем умели когда-то мы. Учителя хорошие были. Помню, поступив в московский Ленком, я восторженно смотрела — сказать точнее, глазами хлопала — на Елену Алексеевну Фадееву, Татьяну Ивановну Пельтцер. Нынешняя молодежь не немеет перед старшим поколением, чувствует себя вполне свободно. Хотя и готова принять советы. Бывает, идет репетиция, и ты вдруг хочешь сказать молоденькой партнерше, как когда-то говорили тебе: «Ты ушла в себя, а у тебя рядом партнер. Открой глазки. Не спеши». И вдруг рождается что-то новое…
Михаил Разумовский, заслуженный артист России (Театр Комедии им. Н. П. Акимова)
Картина довольно грустная. Я мало хожу в театр: боюсь разочарований, но все-таки хожу — и разочаровываюсь. Сам актер находится в промежуточном состоянии: отсутствие основательной школы, ушедшей вместе со старым поколением, c одной стороны, и ожидание неопределенного будущего — c другой.
Мне кажется, сегодня, по большому счету, нет актерской школы. В выпускниках чаще всего ощущается самоуверенность на пустом месте, что, впрочем, оправдывается молодостью. В наше время не было мобильных телефонов, как и возможности работать на корпоративах и сниматься в потоке бездарных сериалов (известно, как подобная деятельность разлагает актера). Мы больше занимались непосредственно театром.
«Национальная идея» — мы часто слышим и произносим эти слова. При этом из искусства ушла гражданская позиция, это определение совершенно размыто. Как размыты и сами границы искусства. Этим словом называют все что угодно — все, сделанное руками. Но мне кажется, нельзя забывать, что между инсталляцией, сколоченной за несколько минут из груды металлолома, и картиной, написанной ногами безрукого мальчика, — огромная разница.
Театр должен сеять разумное, доброе, вечное… может, это звучит банально, но в этом соль. Искусство — то, что продиктовано движением души, и чем глубже переживание, легшее в основу произведения, тем лучше результат. Зрителя всегда интересует личное отношение артиста к материалу. Ведь этот вид искусства интересует жизнь человеческого духа.
Куда, стало быть, надо стремиться сегодня актеру? Прежде всего в глубь себя. А быть натренированным физически — дело, в принципе, второстепенное. Возьмите выпускников Лесгафта: накачанные, прекрасно двигаются, выполнят любые упражнения. Но для театра этого мало.
Комментарии (0)