Ж.-Б. де Мольер. «Мещанин во дворянстве».
Комедия-балет. Челябинский ТЮЗ.
Режиссер Анатолий Праудин, художник Татьяна Швец
Клим. Фото из архива «Петербургского театрального журнала»Сцена из спектакля. Фото Ю.Лежнина;
В.Егоров (Журден). Фото Ю.Лежнина
Мольеровскую премьеру Праудина в Челябинске ждали с интересом и нетерпением. Гадали, что будет:
— театральная головоломка вроде «Феи Теккерея», поставленной им здесь же три с лишним года назад;
— скандал (эпопея с театром детской скорби, «надругательством» над «солнцем русской поэзии» и изгнанием Праудина из Петербургского ТЮЗа известна челябинским театралам);
— вариация на злобу дня (велик соблазн сделать из мольеровского Журдена сегодняшнего нового русского, хотя это слишком прямолинейный ход для затейливой праудинской фантазии)?
Ни то, ни другое, ни третье. Праудин поставил спектакль простой, прозрачный, очень грустный и очень внятный. И сам объяснил его (я случайно увидел на экране, как Анатолий Аркадьевич, оторванный — о, святотатство! — от репетиции, втолковывает с терпением христианского миссионера, проповедующего слово Божье среди каннибалов, какой-то телевизионной девушке: «Спектакль о том, как человек решил круто изменить свою жизнь. Попробовал стать другим. И что из этого получилось. Это было современно в Древней Греции и во времена Мольера, современно и сейчас»). Я ожидал еще фразы: «А господин Журден в моем спектакле — это Анатолий Праудин», но она не последовала, хотя, мне показалось, подразумевалась. Впрочем, как там у Мольера: «Нет-нет-нет, это все не нужно. Я хочу написать ей только то, что я вам сказал: «Прекрасная маркиза! Ваши прекрасные глаза сулят мне смерть от любви». Парижский мечтатель Журден (Валерий Егоров) найдет для этого признания в любви, которым открывает спектакль, интонацию тоски по невозможному. Греза, мечта, видение. Такое же, как карета, в которую в глубине сцены сядет прекрасная маркиза Доримена (Наталья Антонова) и взлетит с ней почти под колосники: главное, но не единственное из чудес того маленького Версаля, что устраивает в доме Журдена художник Татьяна Швец. Еще одно из чудес — цветовая гамма: золотистый блеск паркета, мерцание свечей, оранжевые плоды апельсиновых деревьев, белизна париков и камзолов, все оттенки зеленого и голубого и буйство красного и синего в костюмах.
Журден влюблен в идеал, и тоска по дворянству у него совершенно идеальна — это попытка приблизиться к совершенству, а вовсе не стремление попасть из грязи в князи. Он искренен, как ребенок, счастлив, как влюбленный, и грустен, как тот, кто понимает, что мечтает о невозможном и живет в мире, совсем не похожем на идеальный. Жизнь давно устроена так, а не иначе, и не собирается меняться из-за того, что какому-то мещанину вздумалось влюбиться. Бурлескная пара госпожи Журден (Маргарита Пермякова) и служанки Николь (Ольга Телякова) изо всех сил стремится возвратить своего мужа и хозяина к грубой прозе жизни, вбивая здравый смысл тычками и затрещинами (обе актрисы играют с редким, самозабвенным азартом). Многочисленные учителя Журдена относятся к нему — источнику доходов — и к своим наукам и искусствам с профессиональным цинизмом, а учитель фехтования (Владимир Зайцев) и учитель философии (Александр Логунов) еще и со своеобразным артистизмом. Любезный лгун граф Дорант (Борис Черев) пару раз удивленно поднимет брови: нельзя же так терять голову, мой милый. А маркиза Доримена (Наталья Антонова) вдруг ощутит всю силу его чувства, на мгновение подивится, но тут же отгонит догадку.
И Журден, как всегда, останется в одиночестве…
Как и написано у Мольера, Праудин поставил комедию-балет, на что театром были брошены немалые силы, в том числе привлеченные извне: живая музыка струнного квартета. Но и свои, «штатные» певцы и танцоры (молодые актеры Челябинского ТЮЗа) замечательны (отдельный поклон — педагогу по вокалу Анне Клочевой). Но пестрое, многофигурное зрелище, красота поз и арий стали лишь обрамлением для монотемы господина Журдена, никому не нужного со своей любовью.
Март 1999 г.
Комментарии (0)