Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

ПЕРЕВОД С ЯПОНСКОГО

К. Абэ. «Женщина в песках». «Наш театр».
Режиссер Лев Стукалов, художник Александр Орлов

«Женщина в песках» «Нашего театра» вызывает ощущение долгой кропотливой работы, слегка подзабытое в последние сезоны, когда на первом плане оказались спектакли, построенные по монтажному принципу, рецепт успеха которых известен: концепт сценографии, формальное соединение сцен, много музыки, танцев — и зрелище готово. Лев Стукалов работает «по старинке», тщательно разминая, пробуя этюдным методом материал, не теряя при этом ту яркую и обаятельную театральность, которая была заявлена еще в «Липериаде». «Женщина в песках» — спектакль сложный, многоуровневый. Притча Кобо Абэ дала повод для театрального озорства, но спектакль при этом не потерял философской глубины первоисточника. Режиссер решил поиграть в «Японию», привнеся в спектакль элементы японского театра. Соединение на одной территории разных культурных традиций обыгрывается на каждом уровне — начиная от манеры исполнения и заканчивая музыкой, которая становится одним из главных действующих лиц спектакля. Художник А. Орлов придумал изумительный по своей простоте ход. Его подручными средствами стали желтый картон, желтая измятая бумага и изолента. Куски картона в руках участников спектакля превращаются то в яму, то в лабиринт, то в огромную бабочку, за которой охотится юный натуралист. Из мятой бумаги «строят» костюмы. Для того же, чтобы среди этой откровенной условности вдруг пахнуло жаром пустыни, достаточно одного жеста — перевернуть бамбуковую трубку с песком внутри — и вокруг зашелестит, посыплется песок.

Сцена из спектакля. Фото М. Гарибальди

Сцена из спектакля.
Фото М. Гарибальди

Название притчи Кобо Абэ обманчиво, отношения с женщиной для него — лишь одно из событий в жизни мужчины. В спектакле также история мужчины и женщины не занимает центрального места. Точнее, внимание сосредотачивается не на вопросе любви или страсти, а на самом моменте общения. Чтобы подчеркнуть инаковость того мира, в который попадает Человек, Л. Стукалов применяет ход неожиданный, но — естественный для этого спектакля. Женщину в спектакле, как и в театре Кабуки, играет актер (Александр Романюк). И это умножает эффект остранения. Она — действительно другая, принадлежащая иному миру. Загадочная японская женщина становится загадочной вдвойне. Выбеленное лицо, черная высокая прическа, кимоно из бумаги, плавная, танцевальная пластика, глаза, всегда смотрящие чуть в сторону или опущенные вниз, мягкие движения рук, за которыми она всегда стремится укрыться. Тихий, обесцвеченный голос, такая же тихая, стыдливая тень улыбки на неподвижном лице — и перед нами женщина из песчаной ямы, наивная, смешная, непостижимая.

Ю. Молчанова, М. Семенова (Хор). Фото М. Гарибальди

Ю. Молчанова, М. Семенова (Хор).
Фото М. Гарибальди

Заправляет всем действием, зачинает его Хор — две девушки с белыми лицами, в черных мужских костюмах и шляпах. Но эта травестия лишь подчеркивает их женскую, дьявольскую по своей природе сущность. Они оборотни, не принадлежащие ни Западу, ни Востоку. Это они приводят мужчину в ловушку, комментируют происходящее, притворяются репортерами и деревенскими старейшинами. Актрисы на протяжении всего спектакля восхищают разнообразием голосовых модуляций, пластических превращений, множеством обликов, которые они на себя принимают. Один из ключевых моментов спектакля — сцена любви между мужчиной и женщиной, где именно Хор берет на себя чувственное воплощение этого момента. Женщина и мужчина в нарастающем темпе, почти в экстазе будут отбивать ритм на барабане, стоящем между ними, доходя до изнеможения, и под эту экстатическую музыку Хор медленно, сладострастно извиваясь, будет снимать с себя пиджаки, шляпы, расстегивать белоснежные рубашки — и перед нами окажутся две молодые, соблазнительные дьяволицы.

Еще один участник действия — народ. В начале спектакля на заднем плане, как в японском представлении, люди, одетые в бело-черные кимоно, сосредоточенно и бесстрастно играют на музыкальных инструментах. Их работа — также одно из самых сильных впечатлений от этого спектакля. Кажется, что весь спектакль строится по законам музыкального произведения. Несколько музыкальных тем, возникших в начале представления, развиваются на протяжении всего действия. В восточные ритмичные мотивы вторгается сначала чужеродная, отыгранная Хором фраза: «Билет в один конец», иронически им пропетая: «One way ticket». Потом, подхваченная множеством голосов, распетая на восточный манер, она тоже станет частью этого странного мира. И трудно забыть лирическую, пронзительную мелодию, которую выводит тонкий девичий голос, тоскливый напев о тщетности усилий, о непостижимости этого мира, о любви, о Родине — ассоциаций, рожденных этой мелодией, в которой есть что-то и от русских песен, множество.

Этот оркестр в другие моменты действия становится жителями деревни или слугами просцениума, которые выстраивают яму или участвуют в ритуале переодевания Человека. Эта сцена — кульминационная в спектакле. Человек, до того момента достаточно комически пытавшийся выбраться из ямы, преодолеть окружающий его абсурд, смиряется. Он снимает свои европейские одежды, и женщина облачает его в кимоно, которое «строят» прямо на актере, аккуратно заворачивая его в бумагу и закрепляя изолентой. Финал не дает прямого ответа на вопрос: состоялось ли перерождение Человека или он смирился со своей участью. И каждый из зрителей вправе выбрать себе направление и либо взять билет в один конец, либо попытаться достать обратный.

Февраль 2003 г.

В указателе спектаклей:

• 

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.