У. Гибсон. «Сотворившая чудо». Театр им. Ленсовета.
Режиссер Виолетта Баженова
История Элен Келлер, слепоглухонемой девочки, знавшей несколько языков, ставшей писательницей, теософом, потрясла весь мир в начале XX века. Ею восхищались Марк Твен и Чарли Чаплин, за сценарий «История моей жизни» Элен Келлер получила премию «Оскар».
Пьеса Уильяма Гибсона «Сотворившая чудо» в последнее время очень востребована. Ее ставят в разных городах, в профессиональных и любительских театрах. В сентябре состоялась премьера на малой сцене театра им. Ленсовета. «Сотворившую чудо» в постановке Виолетты Баженовой играет курс Владислава Пази.
Вытянув вперед руки с растопыренными, дрожащими пальцами, босая, растрепанная девушка в белой пижаме идет из глубины сцены вперед. Глаза ее — глаза незрячего человека. Ноздри напряженно вбирают воздух. Натолкнувшись рукой на веревочные качели, она резко отскакивает, будто готовая к удару. Осторожно приближается к качелям, ощупывает их, прижимает к себе деревянную дощечку, пытается унести ее и… повисает в воздухе, беспомощно болтая ногами. Ужас сменяется восторгом, и вот она разбегается снова и снова, летит прямо над головами зрителей, сидящих в первом ряду.
Пролог спектакля напомнит зрителю о качелях в спектакле «Муму» МДТ и пообещает зрелище глубокое, образное, с философским содержанием.
Маргарита Иванова играет Элен Келлер увлеченно, смело. Актриса не боится быть необаятельной (улыбка, которой ее учит Анни, превращается в жутковатую гримасу). В ее исполнении Элен — маленькое животное, умное, жаждущее ответов на свои вопросы, ищущее подлинного контакта с окружающими ее людьми. Но эти окружающие предпочитают сунуть ей в рот конфетку или позволить залезть рукой в свою обеденную тарелку, лишь бы избежать трудного общения. Достойным партнером и, одновременно, противником оказывается молодая учительница.
Дуэт Маргариты Ивановой и Евгении Рословой, играющей Анни Салливан, составляет главную ценность спектакля. Сцены, в которых рыжая, «хипповатая», резкая, с характерным выговором Анни пытается найти контакт с Элен, затягивают. Актрисы существуют этюдно, «здесь и сейчас», текст учительницы часто импровизационен. Это моменты подлинного существования, подлинного общения. И именно эти моменты весьма невыгодно подчеркивают некоторую искусственность других персонажей.
Все остальные — и Келлер с пышными искусственными усами и роскошным басом (Сергей Перегудов), и хрупкая Кэт (Кристина Кузьмина), и Джеймс, переживающий некий внутренний конфликт (Андрей Попов), и Винни, с удивительной скоростью превращающаяся в Марту (Анастасия Дюкова), — напоминают персонажей телевизионных сериалов. Но в сериалах хоть негры настоящие. Здесь же коричневые лица и невыносимо черные парички у Винни— Марты и Перси воспринимаются в лучшем случае как неудачная шутка.
С такой же неловкостью замечаешь, как историческое платье Кэт не сочетается с хипповыми штанами и шляпой Анни (в программке, между тем, точно обозначено место и время действия — 1880-е годы, штат Алабама), неаккуратно покрашенные стулья из студенческой аудитории. Как только начинают накаляться страсти, актеры, игравшие до этого южан-американцев прошлого века, начинают вполне современные «разборки». К сожалению, спектакль не выполняет данного в самом начале обещания. Художественная неряшливость и поверхностность многое убивают. Даже в сценах Анни и Элен режиссер, будто боясь излишней серьезности, драматизма, часто сводит все к фарсу. Тонкая ткань пьесы трещит и рвется.
В спектакле «Сотворившая чудо» как таковой отсутствует акт творения. История развивается по горизонтали, и главная тема пьесы — духовное перерождение, прозрение героев — остается невостребованной. То, что Элен играется в спектакле почти юродивой, — результат поверхностного подхода к проблеме людей с физическими особенностями. Анни Салливан, ее проводник на этом пути, тоже должна пережить духовное перерождение. Дерзкая, жесткая, лишенная иллюзий в начале — в пьесе она узнает, что такое — любить. Но в спектакле нет любви. Молодые актеры играют ситуацию, не заглядывая в глубины пьесы, избегая драматизма. Вся история сводится к тому, дойдет ли до девочки, что каждая вещь как-то называется или не дойдет? Доходит. Элен знаками требует, чтобы ей дали качели и снова летит, но уже понимая — куда. «Давай! Лети!» — кричит Анни, раскачивая ее. Музыка. Зрители переживают катарсис.
Этот спектакль вернее всего было бы назвать любительским. Что было бы даже хорошо (хорошо, когда театром занимаются те, кто его любит), если бы он не игрался на профессиональной сцене, студентами четвертого курса, то есть теми, кто уже завтра выйдет из Театральной академии с дипломами в руках.
Что толкает этих конкретных, симпатичных и благополучных молодых людей на сцену? Что они хотят сказать, какую тему, какую боль свою несут в зрительный зал? Что и говорить, пафос нынче не в моде, а в этих вопросах, кажется, много пафоса. Но не отвечать на них — значит не пытаться отгадать свое предназначение, а значит — стать потерянным поколением.
Комментарии (0)