Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

ВСТРЕЧА С ПРЕКРАСНЫМ

«Преступления страсти». Документальный проект Г. Синькиной.
Театр.doc. Москва

Это единственный стопроцентно вербатимный проект ТЕАТРА.DOC. Технология сбора материала (Синькина вместе с другими ездила в орловскую женскую колонию и брала интервью у заключенных) и определила язык спектакля. Галина Синькина по основной профессии — режиссер документального кино, и ей, к счастью, неведомы амбиции театральных режиссеровпостановщиков. Но не только в профессиональной беспристрастности секрет успеха некондиционного зэковского спектакля.

«Преступления» остросоциальны и основаны на документальных текстах. То, что мы видим, — продукт селекции и работы драматурга-режиссера, и все же «сырье» говорит само за себя. Двум актрисам (одна из них — сама Синькина) оставалось его не испортить.

Ужасы предстают во всей красе: на редкость отвратная героиня Синькиной — Ольга Багаутдинова живописует нравы колонии без истеричности и впечатляет откровенностью. От понятий типа «в мульках трахались» (собеседница по спектаклю, как и зрители, недоумевает, но секрет так и не раскрыт — зэчке самой стыдно) до невинных забав с хоккеистами в бассейне — «ну типа нудисты, знаешь, все голые, ничего!» Фофан под глазом мешает доказать ей свою любовь — пришлось стать «…соской» и уронить свое достоинство! Мужа пришлось убить на кухне топором. За фофаны. А как она его любила, как любила…

Кстати, про любовь — все правда. За Багаутдинова она все отдала и убила тоже из-за любви. Страсти, погубившие багаутдиновых, могут показаться слишком примитивными, но они подлинны — в животном мире нет места притворству. Да и сроки немалые — 7, 13 лет.

К подробностям жизни мерзкой бабы из ИК можно привыкнуть, тем более, что рассказ ее фактурен и драматичен. Более того — поучителен. Героиням «Преступлений» терять нечего, и в отсутствие цензуры они позволяют себе максимальную расслабленность. Могут описать, и очень внятно, любой физиологический акт, а зал будет напряженно слушать и по окончании нервно смеяться. Табу ими установлены совсем не там, где мы привыкли. Чтоб доехать на такси от вокзала в городе Хабаровске до дома возлюбленного, ей пришлось трахнуться с шофером. Чтоб съездить на вокзал за сумкой — еще раз. А вот после этого пойти сразу в ванную — стыдно. «Ну вот ты, — обращается Синькина — Багаутдинова к собеседнице (С. Иванова), — что б подумала про меня? Пришла такая и сразу мыться давай». Выдавая свою подноготную, камерная королева формирует негласное правило — я вас смелее, поэтому опаснее. Ее наивность рождает неподдельный страх. «Выйду — убью его. Но сначала — опущу, красиво так опущу».

Так вот, ко всем «ужасам» можно привыкнуть — тем более проволочный мир оказался слишком близок: там сидит, как пишет Э. Лимонов (а он знает не понаслышке), половина лучшего, жизнеспособного населения страны. Привыкнуть нельзя к ее глумливой манере преподносить себя и текст. Она легко перескакивает с трахов на женскую дружбу и «достоинство», со специфической лирики на похабство, и неизвестно, какой выход из ситуации она найдет в следующую секунду. До крайности неуравновешенная и манерная, она мешает вранье с невинной жестокостью, позу с причитанием: «Как я любила своего мужа!» (которого грохнула на кухне) — и не гнушается дешевых эффектов телесериальной звезды. Все это, несомненно, украшает ее и угнетает нас.

Истории ее встреч и расставаний, не лишенные поэзии, захватывают до такой степени, что перестаешь видеть границу между условностью и документом. И все-таки «она» — это не заключенная Багаутдинова, а актриса Синькина в обличье Багаутдиновой. И с нами она не намерена вступать в тесный контакт, оставляя себе пространство игры. Манера играть и является предметом интереса — актрисы ни разу, ни за что не «расколются».

Синькина-актриса чутко восприняла манеры своих героинь, их привычку говорить, двигаться, хохотать, плакать, реагировать на собеседника. Наблюдать за этим превращением интересно вдвойне, потому что сами зэчки, Оля и Бэла, очевидно, во время интервью актерствовали в свое удовольствие. На свой лад, конечно. Эта страсть к лицедейству и публичности присуща им и в жизни. А театру она пригодилась как предмет исследования.

С. Иванова (Журналистка), Г. Синькина (Бэла). Фото И. Кориной

С. Иванова (Журналистка), Г. Синькина (Бэла).
Фото И. Кориной

Две новеллы из серии «Преступления страсти» играют актрисы-собеседницы. Солирует Г. Синькина— Багаутдинова, а С. Иванова в роли Синькиной-интервьюерши нужна постольку, поскольку настоящей актрисе нужен зритель. Когда Синькиной приходится играть спектакль не в Москве, она берет себе в партнерши кого-нибудь из местных. От партнерши требуется немного: уметь слушать, чувствовать свою подопечную и, не мешая ей чрезмерным любопытством, изредка направлять течение мысли в нужное русло. Диалог выходит женский, за жизнь и за любовь. Аутентичность исполнения такова, что опасность близкого контакта с зэчкой, мотающей второй срок, ощутима и здесь, на «безопасных» театральных подмостках.

Можно обозначить их амплуа: серьезный Пьеро и трагикомический Арлекин, но только для того, чтобы прояснить расстановку сил. Сравнения меркнут рядом с настоящими Олями и Бэлами, которых Синькина играет, как бы припоминая их существо и заставляя усомниться в актерстве. Доверие зрителя заработано честно: за спиной у актрис стоят конкретные люди, чья неповторимость достойна того, чтоб ее запечатлеть в памяти и ощущениях. Благодаря театру кое-кто из них скоро выйдет на свободу.

Если иметь в виду социальную терапию, результатом должно быть реальное воздействие. Придут работники колоний или зэки, отсидевшие срок, а театру будет не стыдно, потому что он не соврал. Интересно, просекают ли зэки пользу, которую может принести им такое искусство? Искусство уже просекло.

«Преступления страсти» — опыт реализации жизни в театре. Театр при том обходится одними лишь актерами и не нуждается в бутафорском натурализме. Язык, активным носителем которого в данном случае являются заключенные, стал для театра ценным источником. И никто не заигрывает с «запроволочной» реальностью — просто дает ей шанс высказаться.

Сидя в Лефортово (лучшей из тюрем), писатель и общественный деятель Лимонов написал: «Безусловно, вершиной всех достижений человека в описательной (то ли словом, то ли визуально) деятельности является прямой эфир — документальное прямое ТV. <…> Коллеги не признают меня своим, потому что их до сих пор забавляет примитивная старая игра в слова. Я играю в жизнь» (Лимонов Э. В плену у мертвецов. М., 2002. С. 269–270).

Можно скептически относиться к терапевтическим результатам театрального эксперимента, но нельзя не признать, насколько сильно действует эффект «дословного» воспроизведения реальности в театральном образе. Абсолютно документальный проект «Преступления страсти» разрушает автоматизм зрительского восприятия, не выходя за пределы собственно театра.

Декабрь 2002 г.

В указателе спектаклей:

• 

В именном указателе:

• 

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.