* * * * *

У меня значительная разница в возрасте с Эфросом и Фоменко, но для меня они, если это не прозвучит нескромно, — люди моего поколения по системе нравственных и художественных ценностей. Когда я смотрю спектакли Фоменко, я слышу голос Анатолия Васильевича. Его система ценностей — нравственная, его художественные средства (я говорю о Фоменко) совершенно непостижимы. Для меня в его спектаклях реально осуществляется то, что мы часто произносим в метафорическом плане: магия. После его спектаклей — это уже не метафора, он занимается магией, потому что выводит на сцену не людей, а души и организует их в этом сценическом действии — то, что делал Анатолий Васильевич Эфрос. Это люди значительно старше меня, с огромной культурой, включенные в культурный процесс России, а я их ощущаю своими. А некоторых людей своего поколения я вообще не воспринимаю. Так что дело все же не в физиологии или не только в ней, а дело в родстве крови, в единых ценностях, культурных и нравственных.

С молодыми, в основном, происходят очень печальные вещи. Но есть исключения. Я вам скажу о молодых, очень молодых. При Красноярской драме существует театр в театре. Молодая группа артистов. Я видел два спектакля на фестивале «Театр без границ»: по Гоголю и Гришковца. Ну, это потрясение. Это тоже мое, хотя они совершенно другие. Но они глубоко нравственны. А очень многое происходящее, особенно в столичном театре, — глубоко безнравственно. Мне кажется, что из-за рынка, на котором существует огромная конкуренция, режиссеры подсели на иглу. Им мало дозы, надо еще, еще чем-то удивлять, начинается тараканий бег — «удивлять», и на этом бегу они теряют несуетные ценности, которые исповедовали великие мастера русской театральной культуры. Вообще, я еще раз понял, увидев спектакли всего мира, что ничего нет выше русской театральной школы и того, чему учили русские мастера. Мне сегодня об этом неловко уже говорить, неприлично даже называть имена Станиславского, Ефремова, Эфроса, Товстоногова. А я как любил их, так и люблю, как верил, что это ценность, так и сейчас верю.

Виктор ШРАЙМАН, режиссер