Ж. Кокто. «Несносные родители». Омский театр драмы.
Режиссер Сергей Стеблюк

«Ужасные родители» Ж. Кокто — знаменитая мелодрама, написанная в 1938 году для «больших бульваров». Центральная героиня, Ивонна, фанатично любящая своего сына… Сын Тео, влюбляющийся в девушку Мадлен и не подозревающий, что она — любовница его отца Жоржа. Потеря сына, случайное самоубийство матери…

Назвав спектакль «Несносные родители», Омский театр сменил жанр. С. Стеблюк поставил не мелодраму, а драму, поменяв сюжетику взаимоотношений героев и мотивы их поступков и сопроводив спектакль музыкой в исполнении «Tiger Lillies». Это уже не голос французского шансона, это нечто другое, не вполне человеческое, но очень красивое. Другое время — другие песни.

В спектакле остается история безумно любящей сына матери, но кардинально меняется характер героини. Валерия Прокоп замечательно играет не маниакально зацикленную на любви к сыну героиню, а личность художественную, инакую, не такую, как все. Она читает стихи, она путает реальности… Эта инакость сразу вычленяет Ивонну из общего ряда героев — с их обычными жизнями, чувствами, интригами. Поэтому она сразу обречена стать жертвой. Но не жертвой своей истерической любви к сыну, а жертвой мира, в котором все должно быть регламентировано, все должно быть в порядке. «Табор» — так презрительно называет сестра Ивонны Лео (Н. Василиади), всю жизнь влюбленная в Жоржа, дом своих родственников. Она — адепт порядка. Но, споря с Кокто, у которого «табор» — обаятельное, но отрицательное явление мира (непонятно, на что живут, чем занимаются…), Стеблюк отстаивает права этого богемного образа жизни, этого «табора», он сталкивает мир художественности и мир порядка, борясь с морализаторским пафосом Кокто, у которого торжествует именно порядок буржуазного мира.

Омская драма играет очень понятную историю о том, как образ жизни (так знакомый нам по нашим будням!), когда все упорядочено, все на своих местах и все не живо, где у каждого своя роль в многолетней лживой и ложной ситуации, — все это побеждает живую жизнь. Жизнь, может быть, неврастеническую, глупую, но истинную. Это совершенно другой сюжет. Стеблюк сталкивает Ивонну — и упорядоченный мир. Мир побеждает. Жорж, Лео, прагматичная девушка Мадлен, нежный Тео вполне организуют свою «жизнь втроем»… Все про всё будут знать, никто ни про что не будет знать — главное, чтобы был порядок. Но зачем миру женщина, у которой страсть заглушает разум, которая любит сына как подружка (Фрейд, алло!), у которой все — чересчур… Мальчик, папа, девочка прекрасно обойдутся без нее. В финале Ивонна похожа на Кабирию, глаза ее так же полны слез, и цитаты из Феллини очевидны. И если у Кокто смерть настигает Ивонну как возмездие за безумство безоглядной, неупорядоченной (небуржуазной) любви к сыну (в истерике она пьет таблетки), то в спектакле ее смерть — почти коллективное убийство. Занятые собой и своими отношениями, все прочие просто забывают о ней. Ивонне остается только выпить дозу таблеток — и никто этого не заметит…

Бороться с Кокто — мастером интриги — трудно. Выходит ничья.

На стороне Стеблюка — изумительный актерский дуэт В. Прокоп и Н. Василиади: удивительное чувство партнерства, умение солировать не перекрывая другого, бездна нюансов, взаимных пассов — и, с другой стороны, способность занять все пространство сцены.

Но на уровне знака остался изобразительный ряд (художник И. Кутянский). Образ прозекторской, морга, в котором происходит действие, не дает движения жизни, диалога порядка и хаоса. Неточные, аляповатые костюмы героев (Ф. Сельская) транслируют намерение добиться некоего эстетизма, не чуждого Кокто, но оборачиваются кичем.

А еще в спектакле есть молодой Ангел. Он живет своей внимательной, сосредоточенной жизнью, в унисон жизни героев, наблюдая за ними сверху и иногда спускаясь в табор. Пока в этом таборе еще живет Ивонна. Очевидно, завтра он улетит.