Мини-фестиваль в Ростове-на-Дону

Оказывается, можно поставить для детей философскую притчу на 20 минут и еще вовлечь зрителей в разрешение финала. Одна актриса может в течение часа рассказывать о судьбе индейской женщины, и это воспринимается как всечеловеческая история, то драматичная, то забавная. Можно из тряпочек-веревочек соорудить марионеток, и получится увлекательное зрелище, а вы еще раз убедитесь, сколько народу на белом свете вышло из гоголевской шинели.

Все это было на ростовских минифестах. Это и многое другое: первоклассные спектакли театров Швеции, Италии, Дании, Нидерландов, Бразилии, а также Самары, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга… Минифестов было семь. И поскольку фестиваль под номером один представлял собой поистине парад шедевров, то ростовчане резонно решили, что каждые два года (такой сложился интервал) они будут иметь счастливую возможность видеть лучший в мире театр. Время, как всегда, вносит свои досадные коррективы: кто-то не смог приехать, а кто-то очень хотел, прибыл, и ему не смели отказать, хотя особого интереса он не представляет.

Претерпел изменение и сам фестиваль, который изначально задумывался как мини-фестиваль мобильных театров с короткими представлениями. И раз, и другой в афише оказывались полномасштабные (по три часа и более) спектакли. Исчезали зрелища для маленьких горожан, увеличивались — для молодежи. Со всеми этими обстоятельствами легко смирились: решили препон никому не ставить — лишь бы спектакли были хорошие. Вот такой простой принцип.

Как же сверстали афишу 7-го минифеста?

Три полномасштабных спектакля: «Чайка», «РЕхуВИлийЗОР», «Блуждающие ангелы» — драма, комедия, мистическая трагедия. Мюзикл «Я… скрываю», пантомима «Ричард III», пластический спектакль «Девочка со спичками», драма «Шхонц Мигран» и два представления, от которых наверняка одинаковое удовольствие получили и взрослые и дети: «Пьеро, или Тайны ночи» (парафраз на темы комедии дель арте) и спектакль-игра «Полет через океан».

«Пьеро, или Тайны ночи» — создание «Театра в Мариенбаде» (Фрайбург, Германия). Это нехитрая история о преданной любви Пьеро к Коломбине, которая поначалу увлеклась Палетино — нахальным попсовым типом, обладавшим единственным достоинством: он умел страстно целоваться.

Спектакль с очаровательной лирической музыкой Гууса Понсиоена замечателен необычными отношениями актеров и кукол. Они партнеры. Кукла может обернуться к актеру, ища одобрения своему поступку, или небрежно бросить полотенце на его шею. Люди тоже могут действовать автономно: преподносить цветы от своего имени, танцевать и музицировать. Куклы с неподвижными лицами тем не менее выразительны, и можно поклясться, что мы замечаем в них страдание, торжество или лукавство.

Еще раз убеждаешься в том, что все талантливое делается малыми средствами: из носового платочка сворачивается мышка, любопытная и юркая; пакетик со свежеиспеченными булочками подвешивается на бельевой веревке рядом с одежкой; Пьеро и Коломбина, снова обретшие друг друга, протягивают руки навстречу, и простой жест, поддержанный музыкой и игрой света, обретает поэтический смысл.

В спектакле по Б. Брехту «Полет через океан» (театр «ВАТ», Таллинн, Эстония), поставленном Бенгтом Андерсоном, актер играет летчика, а актриса — техника в аэропорте, туман, пургу и даже мотор самолета. Как только летчик усаживается в креслице самодельной машины, мы догадываемся, что он не будет там сидеть весь спектакль. И действительно, начинается изобретательная игра: выхватывая друг у друга игрушечный самолетик, оба участника беспрецедентного предприятия с жужжанием имитируют полет. Не прерывая его, летчик выходит за пределы машины и возвращается к штурвалу, больше напоминающему баранку старого грузовика. Непогода достает смельчака прямо в кабине, срывая с него шлем и перчатки; мотор жаждет самостоятельной жизни и никак не хочет вернуться на свое место; летчик засыпает в любом положении и в любой точке самолета, даже на крыле, и все же умудряется приземлиться и насладиться триумфальной встречей. Его пытаются сфотографировать, как героя, но он великодушно кивает на зал, советуя лучше запечатлеть людей.

У авторов спектаклей, где слово не является главным компонентом, гораздо больше надежды быть понятыми. У драмы М. Хераняна «Шхонц Мигран» (театр «Амазгаин», Ереван, Армения) — немало достоинств. В нем живет душа народа: в характерах, фольклоре, самом строе повествования. Молодая актриса Татевик Казарян играет мать героя с колоссальным драматическим напряжением.

Мигран сапожничает и между делом вспоминает свою жизнь — от детства до преклонного возраста, но мы мало что можем понять из этих воспоминаний, поскольку рассказ идет на чужом для зрителей языке. Это обстоятельство затрудняет путь и к сердцам персонажей «Блуждающих ангелов» (театр имени Косты Хетагурова, Цхинвали, Южная Осетия). Спектакль, жанр которого определен как мистическая трагедия, густо сдобрен фрейдистскими мотивами. Эротические фантазии посещают и женщину-завуча, и доктора, и даже Черта, исполняющего недвусмысленный танец со скелетом. Особенно остро воспринимает мир завуч: для нее каждый предмет, к которому она прикасается, наполняется эротическим содержанием. И сыграно это так, что было бы более уместным в гротесковой комедии, а не в трагедии (пусть и мистической). Все это, естественно, проделки Черта, и играет четырех персонажей один актер, но чувство меры тут явно утрачено.

Первоисточник «Блуждающих ангелов» — «Любовь, джаз и черт» Ю. Грушаса. Джаз, один из ключевых мотивов пьесы, подан в спектакле иллюстративно: контрабасы без струн и явно лишенное голоса пианино, заваленное книгами, — сценография спектакля кажется мертвой, решенной формально.

Этот спектакль не вызвал энтузиазма у публики, а вот мюзикл «Я… скрываю», поставленный Сергеем Прохановым по мотивам бродвейского «Чикаго» («Театр Луны», Москва), собрал полный зал, но показался, несмотря на безумную энергетику, суету и крики, достаточно аморфным и тривиальным.

Пантомима — тот жанр, который способен преодолеть языковые барьеры. И все же «Ричард III» (театр имени Мераба Костава, Тбилиси, Грузия) требует от зрителей немалого напряжения. Полный зал школьников, воспитанных отнюдь не на Шекспире, с трудом настраивался на зрелище, да и осведомленный человек искал в происходящем на сцене знакомые сюжеты, не всегда находя их. А искать, оказывается, и не надо было. Спектакль имеет косвенное отношение к шекспировской трагедии, здесь в форме пантомимы исследуется шекспировская проблема: «злодей и его окружение».

Молодежный театр из Ташкента ростовчане ждали как старого знакомца. На 6-м минифесте он заявил о себе собственной версией «Холстомера». Его нынешняя работа — скромнее. Это пластический спектакль «Девочка со спичками» по рассказу Андерсена. Романтическая, с мотивами тревоги и тайны музыка Дмитрия Янова-Яновского, кажется, ведет за собой актеров — так свободны их движения, так разнообразны эмоции персонажей, придуманных постановщиком Наби Абдурахмановым. Они принимают участие в судьбе замерзающей девочки, в облике которой проступают черты диккенсовской сиротки, то отчаявшейся, то восторженной. Мечта о жизни как о радостном карнавале воплощается в прекрасном танце, в котором кружатся и бедные путники, и духи, и фигуры в звериных масках. Но никто не в силах согреть ребенка, лишь звездное небо открывает ему свои объятия…

«РЕхуВИлийЗОР завжди живий!» — такой плакат несут жизнерадостные «тетки» — персонажи необычного спектакля, родившегося из соединения гоголевского «Ревизора» и пьесы Миколы Кулиша «Хулий Хурина» (Молодой театр, Киев, Украина), режиссер Станислав Моисеев. Но надо с огорчением признать, что Кулиш не выдерживает соседства со своим великим тезкой. История об аферисте, которого принимают за корреспондента «Правды», мало увлекает. Ее просто пережидаешь. И можно не ходить по сцене с плакатом, без того ясно: со времен Гоголя ничего не изменилось. Сцены из Кулиша представлены в агрессивной стилистике. Персонажи нарумянены-напомажены; пышные их наряды такого красного цвета, который знаменитые наши сатирики когда-то назвали слишком верноподданническим; пятиконечная звезда и серп с молотом украшают головные уборы с плюмажами.

«Ревизор» играется в другой манере. Это классическая комедия с минимумом сценографических деталей, содержательных и художественно оправданных. Актер Алексей

Вертинский внешностью и голосом опровергает все наши представления о Хлестакове и убеждает с первой же минуты в том, что этот талантливый артист мог обмануть целый город. Городничий (Станислав Баклан) здесь не солдафон, не самодур, а молодой хозяин, живущий вольготно, на широкую ногу. Непривычный страх парализует его, и в финале, рискованно бросая прямо в зал приглушенную фразу о свиных рылах, он еще глуше, горестно добавляет: «Над кем смеетесь?»

Ждали и «Чайку» ростовского Молодежного театра. И вот перед нами — площадка для гольфа, чеховские герои — в роскошных белых костюмах. Лень, праздность, беззаботная жизнь. Лишь как символ грядущей беды — гибельное озеро, черное, беспросветное. Бывшая сцена треплевского театра станет неким лобным местом, куда будут всходить персонажи «Чайки» в самые ответственные моменты своей жизни.

Во втором акте — все в черном. Красота «смывается». Мы становимся свидетелями медленного умирания дома, и ближе к финалу вокруг поставленного на стол чучела чайки сидят застывшие человеческие фигуры, похожие на чучела. Персонажи существуют (спустя два года после поры надежд) по инерции, без смысла, без радости. Что же касается Тригорина, Нины, Треплева — то через их судьбу мы ощущаем кризис художественной идеи. Ее-то и «добивает» Костя выстрелом в Нину.

Жаль, что не оказалось на минифесте достойных конкурентов Молодежному театру. Афиша сверстана так, что сильных соперников «Чайке» не было. Но все же можно порадоваться за то, что фестиваль продолжает жить.