И. Вырыпаев. «Кислород». Театр.doc (Москва).
Режиссер Виктор Рыжаков
Если человека не слышат, он начинает кричать. Если не слышат целое поколение, то оно, во-первых, позиционирует себя как поколение, во-вторых, провозглашает манифесты, а затем начинает претворять в жизнь заявленную в них программу. Театральный проект Ивана Вырыпаева «Кислород» как раз и является манифестом поколения, рожденного в 70-х годах прошлого века, причем мировоззренческим, то есть глобальным и всеохватывающим. «Кислородом» заявлена общая точка отсчета, через которую и должно, по мысли автора проекта, произойти осознание тридцатилетними себя как поколения. Поколения не только в смысле одновременно живущих людей приблизительно одного возраста, но и принимающих или отрицающих ценности, отличные от ценностей других поколений. И театральное движение «Кислород» просто выступило как объединяющий фактор, позволяющий поколению наиболее полно заявить о себе, так как редкие, но достаточно мощные творческие движения тридцатилетних в разных областях культуры не воспринимались единым целым и часто рассматривались обществом на уровне «фу, гадость» или «гы-ы, прикольно». А при наличии этого центра все встает на свои места. И НДТ в театре, и группа «Ленинград» в музыке, и И. Стогофф в литературе отчетливо воспринимаются как части единого целого, связанные между собой общим мировоззрением.
Поколение тридцатилетних довольно сильно отличается от предыдущих. Дело в том, что оно не боролось за свободу в условиях советской системы, как другие, а получило ее в уже готовом виде. Оно ничем не платило за свою свободу, а потому и не воспринимает ее как основную ценность современного общества. Если проанализировать поколения 60-х, 70-х и 80-х годов*, то окажется, что все они главной и абсолютной своей ценностью считали свободу, поскольку находились под жестким прессом советского государства. И разница между ними обусловлена, с одной стороны, силой давления этого пресса, которая определяла форму протеста против системы, а с другой — вечным классическим противоборством «отцов и детей».
* Имеется в виду не время рождения, а время осознания себя как поколения.
Идеализация свободы привела к чудовищным последствиям. Сегодняшним тридцатилетним пришлось расплачиваться за чужую свободу, за идеал свободы предыдущих поколений. И им пришлось расплачиваться за свободу реальную, а не за идеальную, что две большие разницы. Они стали пушечным мясом приграничных конфликтов и войн, бандитских разборок, подопытными кроликами различных религиозных учений и сект, добровольными жертвами легкодоступных наркотиков и «паленой» водки. Конечно, все это было и у предыдущих поколений, хотя и не в таком количестве. Но, повторяю, они-то стремились к идеальным ценностям, а сегодняшние тридцатилетние платили за реальные.
Совершенно ясно, что в этом качестве они сейчас не нужны никому. Ни предыдущим поколениям, ни будущим. Ибо кому нужна реальная свобода, которую олицетворяет поколение тридцатилетних?
Да и вообще сегодня лишь немногие понимают, что такое свобода и какова ее настоящая природа. Я не буду сейчас залезать в словари и цитировать многочисленных философов, объясняя смысл свободы. Проще и целесообразнее опираться на реальность и здравый смысл. Обычно под свободой подразумевается свобода выбора, поскольку ясно, что в общем человек не свободен и ограничен законами природы. Остальные ограничители, такие как закон, мораль, религия, табу и т. д., могут быть легко нарушены. Что, кстати, поколение тридцатилетних наглядно продемонстрировало, вызвав тем самым неприятие и раздражение всех остальных. Но вернемся к свободе выбора. Тут уже возникает некая двойственность, так как человеческий выбор определяется желанием. Не необходимостью и целесообразностью, а именно желанием. Иногда они совпадают, но не так часто, чтобы можно было их отождествлять. И тут выясняется самое главное: в своих желаниях человек не свободен. Если бы это было не так, то рекламы бы, например, просто не существовало. Желания, они обладают силой. И чем сильнее желание, тем меньше свобода выбора.
И. Вырыпаев (Саша), А. Маракулина (Саша).
Фото В. Луповского
Вернемся к рассматриваемому поколению. Как я уже говорил, оно является воплощением реальной свободы. С одной стороны мы видим людей, привыкших добиваться исполнения своих желаний любыми средствами, с другой — неспособных сделать выбор и достичь желаемого. Но не это главное. Подобное расслоение наблюдается и у других поколений. Дело в другом. И у одной, и у другой половины оказались начисто сорванными все ограничители, которые присутствовали у других поколений. Такие, например, как страх закона, уважение к религии, морали и т. д. Все эти вещи для них полностью дискредитированы. Ситуация осложняется еще и тем, что обе эти половины моментально объединяются и начинают действовать сообща, как только общество начинает вводить какие-либо старые (напр. религия) или новые (напр. политкорректность) ограничители. У одних эти введения нарушают представления о мире, в котором они привыкли жить и в котором можно все. То есть эти ограничения кажутся им искусственными и искажающими человеческую природу, что отчасти верно, так как двойная мораль действительно разрушает психику. Другим же ограничение сужает свободу выбора; у них появляется энергия для действия, которую они направляют на появившийся раздражитель. И поколение начинает бороться с ограничениями всеми доступными и недоступными способами. Сегодняшние вожди радикальных партий обладают психологией тридцатилетних, хотя лет им может быть сколько угодно, а ведут они за собой двадцатилетних. Один знакомый честно признался мне по поводу событий 11-го сентября: «Знаешь, мне было как-то неудобно, но я радовался произошедшему». И таких людей очень много. В этом поколении гуманистические идеалы напрочь исчерпали себя, оставив горстку пепла в опустошенных душах.
Ясно, что такое поколение вызывает неприятие и страх, потому что оно, заплатив за иллюзии других, требует возврата долга, который никем не признается. Но не будем пророчествовать и делать исторические прогнозы, хотя это может быть интересно и увлекательно, пусть и страшновато. Вернемся к сегодняшнему дню. К театральному движению «Кислород».
Все вышеизложенное, а также множество дополнительных фактов, иллюстрирующих сложившуюся ситуацию, декларативно заявлено в спектакле. И выбор 10 заповедей как формообразующей основы содержит ясное послание зрителю. Это не постмодернистская игра, а ярко заявленная позиция. Водораздел, позволяющий дистанцироваться от всех человеческих иллюзий и всех поколений разом. Констатация тотального одиночества и принцип объединения. Поскольку данный спектакль больше манифест, чем художественное явление, он имеет полное право использовать заповеди. В художественном явлении использование заповедей привело бы к другому результату. Оно поставило бы его в контекст христианства, которое давно научилось использовать отрицание самого себя. То есть создатели художественного явления оказались бы в ловушке, которую хотели избежать. И поэтому не декларативные, а художественные произведения поколения тридцатилетних сегодня просто-напросто игнорируют христианство и любые другие религии, вырываясь тем самым из замкнутого круга. А манифест просто указывает направление, называя все простыми словами. Так что заповеди в спектакле вполне обоснованны: прежде чем игнорировать, сначала нужно отрицать. Христианство принимает смысл физического закона, о котором мы знаем, но не замечаем и вообще можем забыть со спокойной совестью. Кто-нибудь замечает на себе действие второго закона термодинамики? Человек вполне может существовать и без знания этого закона. Или, выражаясь словами С. Довлатова, «Пушкин тоже не читал Достоевского».
Любое поколение реализуется не только в отрицании/игнорировании, но и в утверждении. Однако другие поколения в конце концов утверждали те позитивные ценности, которые им передавались по наследству. О том, что тридцатилетние получили в наследство, уже говорилось. Ту самую свободу-«кислород», которая и выжгла их изнутри. Поэтому вполне естественно, что «все, что мы делаем, мы делаем ради совести». Не ради «кислорода»-свободы, а ради собственной совести.
А совесть — чувство избирательное. Ее появление обусловлено не моралью, а чувством, которое не контролируется разумом, а лишь объясняется им. То есть появляется она не тогда, когда должна появляться, если соотносить ее с моралью, а когда ты ее чувствуешь. Но самое главное, совесть является для человека неким внутренним самоограничителем его свободы. А еще совесть — это чувство справедливости в себе самом. Каков ты сам, такова и твоя совесть. Таково и твое чувство справедливости. Вот и получается, что каждый из нас живет сообразно своему собственному, отличному от других чувству справедливости.
И если исходить из этого, то все демократические идеи равноправия, толерантности должны отскакивать от этого поколения как горох от стенки. Что сейчас и происходит. Но только благодаря этому оно и осознало себя поколением.
Комментарии (0)