Э. Олби. «Кто боится Вирджинии Вульф».
Магнитогорский драматический театр имени А. С. Пушкина.
Режиссер Виктор Шрайман, художник Вячеслав Виданов.

Когда от человека невозможно избавиться, его надо полюбить. Быть может, пьеса Эдварда Олби — лишь обоснование и развитие этой старой и мудрой житейской истины? Разумно ответить: и ее тоже. Это пьеса-шедевр и пьеса-монстр, испытание для актеров громадой текста, вместившего все: «Игры и забавы» (первый акт), «Вальпургиеву ночь» (второй), «Изгнание беса» (третий), сценические и психологические аттракционы «Хами хозяину», «Хочу хозяйку», «Громи гостей», «Расти ребенка» и почти все, что средний россиянин знает о докторе Фрейде и американском «life style».

На самом деле он не знает почти ничего, и это несовпадение ментальностей («Другая жизнь» — именно так называлась когда-то рецензия Сергея Николаевича на постановку «Вирджинии…» в столичном «Современнике») чревато несовпадением смыслов. Российские актеры обычно рвут страсти в клочья, наигрывая пьяный дебош и кухонные страсти, а пьеса про интеллектуалов из небольшого колледжа в Новой Англии отвечает отторжением. Там тоже пьют и тоже скандалят, но как-то по-другому. А как? Просмотр одноименного фильма с Ричардом Бартоном и Элизабет Тейлор мало что объясняет: дело не в актерской технике, а в группе крови.

Ф. Муминова (Марта). Фото И. Пятинина

На отечественной сцене я помню не спектакль, но роль. Марту в постановке Омской драмы, сыгранную Татьяной Ожиговой: ледяное одиночество и ледяная красота, Снежная королева, Гедда Габлер из Новой Англии.

Виктор Шрайман вернулся в Магнитогорскую драму. Впрочем, сначала он вернулся в «Буратино» — легендарный кукольный театр, созданный им в 70-е годы в Магнитке вместе с художником Марком Борнштейном. До этого был ЛГИТМиК и школа кукольников М.М.Королева (он и порекомендовал Виктора Шраймана в создающийся театр), после — «Маугли», «Дракон», «Гамлет», «Смерть Тарелкина», «Свифт» и «Мюнхгаузен», десятки других спектаклей, перевернувших представление о возможностях театра кукол и оставшихся в истории.

Немногие помнят, что в середине 80-х у Виктора Шраймана был короткий (на сезон) роман с Магнитогорской драмой. Не бросая «Буратино», он пришел главным режиссером в драму, пытался совершить революцию, поставил скандальный спектакль с фантастически звучащим сейчас названием «Эффект Редькина» (ужасно пер-р-рестроечный!) и, не выдержав внутритеатральной борьбы с рутиной, бежал. И вскоре надолго уехал в Израиль.

Его преданно ждали в «Буратино». Но «возвращаться — плохая примета»: нового романа не получилось, поработав в «Буратино» пару сезонов (среди постановок — «Случай в зоопарке» Эдварда Олби), Виктор Шрайман уходит в совершенно новый театр — Магнитогорский музыкальный, который открывается его постановкой «Кармен». И принимает приглашение главного режиссера Магнитогорской драмы Валерия Ахадова поставить «Вирджинию Вульф». Роли Джорджа и Марты предназначались главной «звездной» паре театра — Сайдо Курбанову и Фариде Муминовой.

Сайдо и Фарида — муж и жена, и, наблюдая диалог и поединок их сценической супружеской пары, понимаешь, что пьеса Олби имеет еще и прикладной психоаналитический смысл: его словами можно выговорить то, что никогда не сможешь своими. Правда, на сцене надо еще и уметь подчинить себе эти слова, эту лавину диалогов и монологов, не утонуть в них.

У дуэта Курбанов — Муминова получается это «не утонуть» и получается «не утопить» в эмоциональной буре смысл, интеллектуальный стержень поединка, что так существенно у Олби. Сквозь пьяную болтовню, сквозь переодевания и розыгрыши, скандалы, драки, танцы, оглушительную тишину финала лейтмотивом проходит главное: за что, о, Господи? Почему они обречены на эту муку любви, переходящей в ненависть, и ненависти, немыслимой без любви, обречены на нерожденного сына, на вечный ад жизни, ни изменить, ни принять которую нет сил?

Сайдо Курбанов играет то, что называется стоицизмом, — мужество перед судьбой. И веселое отчаяние. И умение нести свой крест: за эту женщину он ответственен перед Богом, людьми и главное — перед самим собой. По-джентльменски прямая спина, грустные глаза и абсолютное бесстрашие человека, которому нечего больше бояться.

Ю. Нижельская (Хани), С. Курбанов (Джордж). Фото И. Пятинина

В Марте Фариды Муминовой нет стоицизма, есть надежда на чудо, на иллюзию, на обман, на любую химеру, дающую возможность забыться. Здесь сыграна стихия разрушения, яростного забвения, бегства от реальности, вспышек мгновенного просветления и ужаса и — нового забытья. А вместе, дуэтом, они играют историю любви и зависимости. Как говорится в одной хорошей пьесе совсем другого автора: «Что же остается после такой жизни? Остается — такая жизнь».

Актерский дуэт, приехавший в Магнитку вслед за Ахадовым из Душанбе в ранге звезд восточного кинематографа и почти без сценического опыта, переиграл в 90-е годы Чехова (Фаридой Муминовой сыграны Нина Заречная и Раневская) и Островского, Теннесси Уильямса и Хайнера Мюллера… В драме Олби мы видим по-настоящему больших театральных актеров, у которых самоценны каждый жест и слово, где есть умение чувствовать перспективу и чисто кинематографический талант играть «крупный план»…

Молодых героев «Вирджинии…» Хани и Ника играют юные актеры Юлия Нижельская и Андрей Майров. Играют, не теряясь на фоне мастеров. Очаровательная Нижельская не боится быть смешной, эксцентричной, серой мышкой в очках, вдруг попавшей в водоворот яростных чувств и бурных событий и сыгравшей на периферии основного сюжета собственную тему одиночества и неприкаянности. Андрей Майоров не играет в своем Нике столь привычного в этой роли комплекса суперменства, скорее, попытку сохранить себя, свою самодостаточность от столь мощного и агрессивного чужого влияния.

В финале — примирение и нежность, почти отеческая забота несостоявшихся родителей о тех, кто только вступает в мир, где боятся Вирджинии Вульф.

Спектакль ансамблевый, и интересно наблюдать, как режиссер Шрайман (всегда диктатор!) смиряет и ограничивает свою фантазию и волю, понимая, что таких актеров, как Курбанов или Муминова, не надо «оснащать» или «подкреплять». Впрочем, иногда не сдерживается: во время монолога Джорджа («Наш сын умер!») актер укладывает в коробку-«гробик» куклу-«сына» и накрывает ее звездно-полосатым флагом. Быть может, и эффектно, но совершенно излишне: лицо и голос Курбанова — Джорджа существеннее любых сценических аттракционов.

На недавнем областном фестивале «Сцена—99» в Челябинске спектакль Магнитогорской драмы «Кто боится Вирджинии Вульф» удостоен приза жюри за ансамбль (его вручили Виктору Шрайману), Фарида Муминова получила приз за лучшую женскую роль, Юлия Нижельская — за роль второго плана, Андрей Майоров — за лучший дебют. Сайдо Курбанову вручены специальные призы редакции газеты «Челябинский рабочий» и «Петербургского театрального журнала».

А Виктор Шрайман собирается ставить в Магнитогорской драме «Дядю Ваню» А. П. Чехова.

Июнь 1999 г.