Сцена из спектакля «Темные аллеи». Красноярский драматический театр. Фото из архива фестиваля
Современная драматургия, как ее ни называй, все же очень трудно продвигается на российские сцены. Мешает многое. «Новой драме» с ее непропорциональным количеством ненормативной лексики противостоит сохранившаяся до сих пор стыдливость российского театра. Современные западные пьесы довольно трудно найти, а если они и приходят в театры, редкий завлит не поленится прочитать то, что раньше называлось «самотеком». И уж совсем беда с теми авторами, которым не повезло родиться где-нибудь в европейской стране: они не попали «в формат» той же «новой драмы», потому что, к примеру, пишут не про маргиналов, а про обычных людей. И если еще, не приведи господи, эти герои не матерятся, тогда совсем беда. Кому они нужны?
Только Олегу Лоевскому, который с упорством, вызывающим уважение, включает новые пьесы в свой знаменитый «диск Лоевского» и ищет города, где проводит свои знаменитые «читки» — короткие «фестивали современной пьесы». И внедряет таким образом современную драматургию в жизнь репертуарных театров. Тяжело, мучительно, но процесс идет. Отсутствие современной драматургии на сценах, отсутствие современного героя в театре привели в последнее десятилетие к тому, что на все вопросы отвечает классика, как раньше — Ленин. А это невозможно. Зрители хотят видеть на сцене современного человека.
Один из городов, в котором фестиваль современной пьесы в формате экспресс-читок прошел прошлым летом уже второй раз, была Лысьва (Пермский край). Для читок Лоевским были предложены четыре пьесы, все — новые, или только что переведенные, или недавно написанные. Их в качестве эскизов будущих спектаклей поставили четыре молодых режиссера с артистами лысьвенского театра им. Анатолия Савина. Труппа этого театра гибка, подвижна, энтузиазма в ней — хоть отбавляй. Молодые режиссеры, приехавшие для работы, мгновенно сумели найти общий язык, «договориться » с артистами. Хотелось написать об этом, но вовремя не удалось. И тогда пришла идея — посмотреть, выльются ли эти эскизы в готовые спектакли. И что из этого получится?
Получилось три спектакля. Один из них, поставленный молодым артистом Лысьвенского театра Вахтангом Харчилавой, хоть и вошел в репертуар, но все же многие проблемы, связанные с пьесой Ярославы Пулинович «За линией», остались неразрешенными. Харчилава просто продолжил ход, выбранный на читке. А он оказался не очень верным. Взрослые артисты, играющие маленьких детей, не нашли ту меру условности, которая необходима, чтобы зрелище не выглядело как минимум странным.
Пьесу Дороты Масловской «Двое бедных румын, говорящих по-польски» поставила Анна Потапова, ученица Марка Захарова, сама переводчик нескольких английских пьес. Она предложила «на читке» почти готовый спектакль с очень интересными актерскими работами. Масловская дала согласие, и для города это было бы важным «социальным проектом», как сейчас принято говорить. Почему эскиз не воплотился в жизнь, не понимают и в самом театре. Может быть, это связано с резкой и неожиданной для всех сменой художественного руководителя. И может быть, еще не поздно.
Два эскиза стали полноценными спектаклями. Пьесу Пьера Нотта «Две дамочки в сторону севера» в отличном переводе Ирины Мягковой поставил Роман Ильин-Феодори. Он ученик Геннадия Тростянецкого, на его счету большой список удачных постановок, и начинающим его не назовешь. Именно он должен был занять место главного режиссера Лысьвенского театра после ушедшего Тимура Насирова, но договоренности были нарушены по инициативе министра культуры Пермского края Бориса Мильграма и его теперешнего советника Эдуарда Боякова, предложившего на этот пост кандидатуру Юрия Муравицкого. Теперь Роман Феодори — главный режиссер в Алтайском театре драмы имени В. Шукшина. Но он выручил театр, приехал в начале сезона и за несколько дней «доставил» спектакль.
Молодой драматург, а также писатель, журналист и композитор Пьер Нотт написал пьесу, которая по итогам 2008 года была объявлена критиками лучшей пьесой года во Франции. Жанр ее обозначен как комедия, и в ней действительно много смешных, эксцентричных сцен. Но пьесу равно можно было бы назвать и драмой, и «черной комедией», потому что главная ее тема — это отношение к смерти. У двух пожилых сестер умирает восьмидесятидвухлетняя мать. Это печальное обстоятельство ненадолго объединяет их, они вспоминают всю свою жизнь, отношения с матерью и застарелые сестринские обиды.
Сцена из спектакля "«Две дамочки в сторону севера». Фото Е. Меденникова
Сестры решают похоронить прах матери рядом с могилой отца, но не очень точно помнят, где она. В семнадцать коротких эпизодов вошло путешествие в Амьен, «в сторону севера». А в этом путешествии была прожита целая жизнь. Младшая Бернадетта, нервная, мнительная, все время требующая к себе внимания постаревшая девочка, нежно и иронично сыграна актрисой-клоунессой Ниной Ахтырской. Ее капризы и комплексы терпеливо тащит на себе старшая, Аннетта, немного угловатая, похожая на мальчишку. В этой роли очень обаятельно существует заслуженная артистка России Клавдия Савина. За Аннеттой целый груз обид, тяжелых воспоминаний, непрожитой женской жизни, ревности к младшей. Все это прочитывается не сразу, возникает как легкий намек, исчезает и возникает снова, складываясь в важные темы. Савина и Ахтырская создали замечательный актерский дуэт «двух дамочек», следить за которым — настоящее театральное наслаждение.
Роман Феодори придумал и ввел в действие нового героя — дирижера, командам которого сестры мгновенно повинуются. Его исполнил Игорь Безматерных. Бесшумно летая между пюпитрами, мгновенно перевоплощаясь то в танцора, то в полицейского, то в певца, то в… настоящий автобус, обнаружив прекрасную пластическую культуру, изящество и иронию, артист сыграл, по сути дела, и автора всего этого действа, театрального волшебника, «начинателя игры».
Смерть присутствует в пьесе как исходное событие. Сначала она пугает сестер. В одном из эпизодов, когда они путешествуют в больничном лифте, обе играют почти животный ужас перед ней. Потом они привыкают к ней: смерть словно путешествует с ними в виде урны с мамашиным прахом, в которой все время что- то позвякивает — то ли косточка, то ли брошка. Потом начинают шутить с ней, избавляясь от тоски, от того, что следующие в очереди — они и никто не закроет перед ними эту дверь в никуда. В неизвестное. Спектакль идет на фоне театрального занавеса. Прием далеко не новый, но здесь, как и всегда, он действует безотказно. Занавес иногда распахивается ненадолго. Но что там, за ним, не известно никому.
В нашей советской и постсоветской культуре смерть всегда была нежеланной темой. И уж конечно, игровые отношения с ней казались кощунством. Зрители не сразу принимают условия игры и начинают осторожно посмеиваться. Обе актрисы ведут и еще одну важную тему. Они играют о том, как жизнь разводит в разные стороны близких когда- то людей. И как важно бывает вдруг вспомнить о нежности, о понимании, о прощении. На наших глазах всего за час происходит очищение и примирение. Единственная претензия, которую я могла бы предъявить спектаклю, — это то, что он слишком короток, что некоторые эпизоды из довольно длинной пьесы убраны зря. Согласитесь, это бывает редко.
Спектакль «Ночь Гельвера» создан по пьесе Ингмара Вилквиста, одного из самых талантливых польских драматургов. Действие происходит в вымышленной стране, напоминающей Германию тридцатых. Да, собственно, почему Германию? Любую страну, в которой нет места ни слабым, ни хилым, ни людям иной крови, например — нашу Россию. Наталья Миронова и Игорь Безматерных играют двух несчастных людей, прилепившихся друг к другу, одинокую женщину и ее приемного слабоумного сына. Уже в читке было понятно, что этот материал нашел своих идеальных исполнителей. Наталья Миронова, актриса редкой и яркой индивидуальности, способная сыграть и трагедию (ее последняя роль — Абби в «Любви под вязами»), и «черную» комедию (вдова Куин в «Удалой молодец — гордость Запада»), и лирическую драму. Игорь Безматерных за несколько лет в Лысьвенском театре сыграл в спектаклях бывшего главного режиссера Тимура Насирова самые разнообразные роли. Александр Баринов, выпускник РАТИ (мастерская Сергея Голомазова и Михаила Фейгина), благодаря самоотверженности артистов, на читке фактически предложил почти готовый спектакль. Со того времени спектакль только вырос, обрел перспективу и легкое дыхание.
Карла в исполнении Натальи Мироновой — красивая сильная молодая женщина. Она вовсе не жалкая, какой я видела эту героиню в других спектаклях. И от ее нордической красоты, статности и в то же время беззащитности щемит сердце. Становится понятно, что ее любовь к Гельверу — это любовь-искупление, любовь- жертва. Спектакль и имеет подзаголовок — «история жертвенной любви». Карла искупает свою страшную давнюю вину перед крошечной дочерью, оставленной ею и потерянной во имя счастья с мужчиной.
История разворачивается сильно, как стальная пружина. Отношения героев, выстроенные необычайно подробно, втягивают в водоворот обоюдного счастья и несчастья. Миронова играет счастье, играет безмерную любовь. При этом она постоянно держит два плана, и становится понятно, как напряженно она вслушивается в опасную тишину, кожей чувствует пришедшую беду. Знаком беды становится мир извне. Неважно, что Гельвер — тридцатилетний слабоумный ребенок, что он временами опасен, агрессивен, даже страшен. Их любовь друг к другу придает спектаклю трагедийное звучание. Мир, замкнутый только на них двоих, который она строила годами, внезапно дает трещину.
И. Безматерных (Гельвер), Н. Миронова (Карла). «Ночь Гельвера». Фото Е. Меденникова
Приходящий с улицы Гельвер приносит с собой запах погромов, пожаров, крови, он говорит словами нацистов. Нежно прижимая к груди мишку, рассказывает о сгоревшем магазине, заставляя ее учиться тому страшному, чему только что научился у нелюдей. И сам становится таким. Гельвер в исполнении Безматерных проживает целую жизнь. Он ощущает себя взрослым мужчиной, он жаждет любви Карлы, ревнует ее к прошлому, к фотографии, к тому мужчине, с которым она была счастлива. Он боится потерять ее и вновь превращается в ребенка. И когда она принимает решение отравить его, ибо надежды на спасение нет, он тихо и покорно принимает эту последнюю в своей жизни игру с цветными таблетками и умирает, как будто погружаясь в сон. Ее последняя молитва: «Ты только услышь его, Господи! Только услышь!» — звучит как яростный протест против того, кто разрушил ее мир и ее счастье.
Два этих коротких спектакля еще раз показали, как остро театру необходимы современные пьесы. Выбор Олега Лоевского оказался очень точным. Потому что когда из читки органично рождается спектакль, это значит, что все было придумано верно.
Май 2010 г.
Комментарии (0)