И. Полянская (Шейне-Шейндл). Фото Д. Пичугиной
Замечательный спектакль — ради таких, собственно, актеры и создают свои «Такие» театры. Чтобы поиграть. И пространство, в котором они — и мы — оказываемся на эти полтора часа, помогает спектаклю играться: неназойливо, без дорогих эффектов, со спокойной простотой, которая приходит, когда художник, и режиссер, и артисты знают, про что они ставят спектакль. Сценография Полины Адамовой «рассортировала» мир на две половины: теплый, деревянный, вполне устойчивый женский уголок, с понятными, нужными и вечными предметами — стол, скатерть, кастрюлька, половник, и мужской — металлическая лестница «в будущее» с лязгающими деталями и крутящимися колесами-рулями, которые никуда не едут и ничем не рулят, но зато очень помогают мужчине в его «продвижениях». Возможно, в решении и есть некая иллюстративность, «показывание пальцем», но это качество кажется необходимым, очень уместным, «играющим». Костюм Баргмана, наполовину черный, наполовину светлый, разделяет его персонажа на «традицию» и «футуризм», прошлое — и будущее, страхи — и надежды, и битва между ними не прекращается… Художница извлекла театральную выгоду из художественных мотивов русского авангарда — Шейне Полянской с ее космической любовью вылетела из полотен Шагала, она могла бы летать всегда, но ей придется снести одной все тяготы гравитации… А Мендл—Баргман — из супрематических листов Лисицкого с его футуристическими устремлениями… И все уместно, органично и целостно.
Комментарии (0)