Зрители вместе с героями спектакля оказываются на борту то ли подводной лодки с иллюминаторами (трюм Ноева ковчега?), то ли ракеты, плывущей в космическом пространстве. Наверное, такой видится наша Земля ангелам небесным, живущим на звездах, которые зажигаются у нас над головой, выше матерчатого купола. Ангел приходит в Вавилон и уходит обратно на свою звезду, а в нашем мире все совсем не так, как кажется ему с небес.

Цейтлин — удивительный театральный сочинитель с неистощимой постановочной фантазией. Вместе с художником он придумал изощренное богатое зрелище, описывать которое интереснее, чем вникать в философские и интеллектуальные аспекты постановки, диктуемые пьесой Ф. Дюрренматта. О чем трагически сокрушался драматург, чему он горько усмехался, над чем зло издевался — все понятно, но не слишком занимательно и глубоко. Ангел спускается на планету людей, на которой все устроено весьма интересно и разумно (так ему кажется), и оставляет в дар земным жителям девушку Курруби, рукотворное создание Бога. Ну, а люди, поглощенные жаждой власти и наживы, жестокие и неблагодарные, разумеется, божий дар не принимают и мучают девушку. Царь Навуходоносор отказывается от любви Курруби ради трона, и только «самый последний из людей» — нищий Акки — становится ей другом. Акки не желает быть государственным служащим, он выбирает свободную жизнь на берегу Евфрата, и Курруби остается с ним. Их нищенство — сознательный выбор, уход из-под закона. «Блаженны нищие…» — известная фраза из Нагорной проповеди вертится в голове во время спектакля, видимо, не случайно. Вспомним, что С. Аверинцев предложил читать это высказывание как «Блаженны нищие по велению духа». Такое толкование определяет один из смыслов спектакля. Однако повторю: идеи — идеями, там все достаточно жестко, сухо и не без иронии определено, а вот зрелище — завораживает. Возникающие образы хочется запомнить, что нелегко из-за их неимоверного количества. В белом пространстве появляются очень яркие фигуры: невероятные, увиденные искаженно люди — двухголовые, лысые, слишком толстые или в звериных обличьях, безлицые маски непонятного пола… Самый интересный и страшный в своих непредсказуемых превращениях — царь Навуходоносор — И. Гваракидзе. (Должна подчеркнуть: редкая индивидуальность и потрясающая актерская техника Ильи Гваракидзе производят сильное художественное впечатление.) Он выглядит то почти подростком — худенький, с мягкой мальчишеской улыбкой, то вдруг мгновенно оборачивается почти нечеловеческим идолом — железная маска вместо лица, судорога злобы искажает черты. В какой-то момент у меня было жуткое ощущение, что это отдельная говорящая голова, растущая на длинной шее из высокого воротника. Гротескный образ создается не только костюмом и пластикой, но и природой актера.