«Закликухи». Театр Сатиры на Васильевском.
Режиссер Светлана Свирко, художник Дарья Мухина

Знаете ли вы, что «подметать после захода солнца нельзя — счастье заметешь»? Известно ли вам, где пребывает душа умершего на 1-й, 2-й, 40-й день после смерти? Или, например, увидеть лысого — к чему бы это? А может, вам знаком «ведьмин счет»? Разумеется, можно вспомнить, что говорили по этому поводу наши бабушки. Подобными «бабушкиными сказками» наполнен спектакль молодого питерского режиссера Светланы Свирко «Закликухи», представленный на малой сцене театра Сатиры.

Этот спектакль с трудом поддается описанию. Он остается в памяти единым потоком импровизации, вольной фантазии задорного шутовского трио. И в то же время чувствуется, что все в нем точно выверено режиссерской рукой — и повествовательно-песенные переходы, и игровые диалоги, и соотношение тембров и интонаций.

«Народное сказочное действо в двух частях с песнями-плясками, побиванием-переодеванием, с гаданием да страданием» — так обозначен жанр спектакля в программке. Взяв за основу «Народные русские сказки» А.Н.Афанасьева, режиссер сама сочинила сценарий, соединив в игровом действе обрядовые песни, повествования, приметы, суеверия, поговорки, дурашливые розыгрыши и потехи.

Интимное пространство малой сцены обставлено просто: домотканые половики, в центре — черная скамья, у задника — три чучела (баба в белом, баба в красном и баба в черном), над каждым чучелом закреплен ветряк. Сюда, на скамью, усядутся героини спектакля и станут сказывать истории о глупых и упрямых женах, доверчивых мужьях, продолжающих «жить» покойниках, проказливых чертях и домовых.

Сцена из спектакля.
Фото К.Синявского

Сцена из спектакля.
Фото К.Синявского

Сцена из спектакля.
Фото К.Синявского

Сцена из спектакля.
Фото К.Синявского

«На Петра, на Ивана, на Кузьму на Демьяна три закликухи закликали…» Героини спектакля — Баба в белом, Баба в красном и Баба в черном — закликухи, т. е. в соответствии со словарем: ведьмы, колдуньи, знахарки, способные воздействовать на кого-то силой заговора, заклинания, предсказания. Но в данном случае ничего колдовского, страшного либо зловещего в них нет. Это, скорее, клоунессы, наивные и смешные любительницы дурацких розыгрышей и всевозможных «страшилок». У каждой героини свой характер. Баба в белом (Юлия Каманина) — самая нелепая, даже платок у нее повязан так, что уши смешно торчат, придавая лицу дурацкое выражение. Баба в красном (Татьяна Мишина) — самая кокетливая, может запросто поднять подол платья и показать ножки, за пазухой хранит конфетку, в кармане — зеркальце. Баба в черном (Юлия Джербинова) — самая строгая, держится как попадья и говорит неизменно басом.

Все вместе актрисы составляют в спектакле сыгранное ладное трио, пластически, тембрально и интонационно дополняя друг друга. Пока одна рассказывает какую-нибудь историю, две другие, по-детски непосредственно реагируя на происходящее, включаются в веселую коллективную импровизацию. Каждое новое повествование возникает спонтанно, ассоциативно «оттолкнувшись» от увиденного предмета или «зацепившись» за прозвучавшее слово. В спектакле есть эпизод, когда в руке одной из героинь оказывается веретено, и она начинает тянуть из воздуха воображаемую нить. Так крутится воображаемое веретено режиссерской и актерской фантазии, прядется нить сценического действия, образуя тонкий, еле уловимый узор легкой игры, которую невозможно удержать «в пальцах».

Героини спектакля рассказывают, поют, танцуют, смачно лузгают семечки, бегают, орут, спорят. Вот одна зевнула — другие моментально подхватывают «игру»: кто кого «перезевает», кто шире разинет рот… Вот подрались, но наскакивают не друг на друга, а на висящие у задника чучела. Стаскивают их, терзают, колотят… Вдруг из разорванного в пылу драки чучела красной бабы фейерверком разлетаются заблестевшие в свете софита разноцветные бумажные фантики… Вот Баба в черном ложится на скамью и долго лежит без движения, притворяясь умершей. Две другие, чувствуя неладное, подносят к ее рту зеркальце — не дышит! Пугаются. Начинается игра «в покойника»: положенная набок скамья превращается в гроб. Пробегая мимо, Баба в белом случайно цепляется за него подолом: «Ой, меня покойник держит!» — паника и всеобщий ужас. Или еще эпизод: «У каждого человека справа — ангел, слева — черт». Бабы сидят в ряд на скамье и каждая проговаривает эту фразу, показывая рукой на свою соседку. Никто не хочет сидеть слева, поэтому долго пересаживаются, перебегают с места на место. Наконец, выход найден: «оседлали» скамью так, что по правую руку — зрительный зал — «ангелы», а слева — пустота — черти. Блаженно нараспев произносят, указывая рукой на зрителей: «Ангелы!» И тут же разворачиваются на сто восемьдесят градусов. Теперь зрительный зал оказывается по левую сторону. Как отгородиться от нечистой силы? Все мы это знаем с детства: надо скрестить указательный и средний пальцы на обеих руках…

На этом спектакле ощущаешь себя уютно, тепло, комфортно. Все происходящее на сцене наполнено юмором, задором, живой энергией и сопровождается массой интересных актерских находок. Это сказочное действо истинно народное — зритель активно вовлечен в представление. В один из моментов спектакля героини «задувают» свет, и все погружается в полную темноту, постепенно наполняющуюся возней, топаньем, визгами, криками. Экая чертовщина! Интересно, что чувствует зритель первого ряда, когда в кромешной тьме чья-то невидимая рука хватает его за колено?

Премьера спектакля состоялась в июне прошлого года. Это была так называемая «молодежная версия». А осенью театр показал «Закликух» в новом составе: Баба в белом — Любовь Макеева, Баба в красном — Наталья Кутасова, Баба в черном — Антонина Шуранова. Спектакли оказались абсолютно разными, хотя каждый по-своему интересен. Первый — как спектакль коллектива, ансамбля, единой сплоченной команды. Второй — ярких актерских индивидуальностей. Каждая актриса привнесла в него не только свое мастерство, но и собственный жизненный опыт, знание истинной цены радости, страданию, мимолетному женскому счастью.

Баба в белом Л.Макеевой предстала перед нами шустрой и озорной простушкой, полной нерастраченной детскости и, одновременно, здоровой жизненной силы. Актриса весело и активно врывается в действие, наполняя пространство радостью, добротой, неутомимой актерской фантазией.

Баба в красном Н.Кутасовой оказалась не просто кокеткой, а коварной соблазнительницей. Томно потягиваясь, она выходит на сцену, долго и призывно смотрит на зрителей — заигрывает, завлекает. Она женственна и порочна во всем. И в том, как с наигранной стыдливостью приподнимает подол, показывая синяки, оставленные на ее теле нахальным домовым, и в том, как, рисуясь, достает из выреза платья сладкую конфету.

Особого внимания в спектакле заслуживает удивительная, совершенно неожиданная работа А.Шурановой. Ее Баба в черном словно сошедшая с суриковского полотна боярыня Морозова — суровая, непримиримая. Сведенные черные брови, плотно сжатые губы, кажется, даже вертикальная морщинка стремительно прорезала лоб. Все в ней — гневный указующий перст.

Каждая актриса, как хороший музыкант, в совершенстве владеет собственным инструментом. Жаль, что эти блестящие партии пока не составляют единого ансамбля. Нет еще достаточной сыгранности, полного духовного и собственно актерского игрового единства.

Спектакль задумывался и был поставлен специально для Авиньонского фестиваля, на заказ. Требовалось что-нибудь русское, фольклорное. Не знаю, как восприняли его иностранцы и насколько адекватно можно перевести звучащие со сцены сказки, поговорки и присловья на какой-либо другой язык. Несомненно одно — сидя в зрительном зале, действительно ощущаешь себя русским человеком. Все здесь так понятно, так узнаваемо, так хорошо с детства знакомо — и эта наполненная визгами темнота, и скрещенные на руке пальцы, и неожиданно рассыпавшиеся разноцветные бумажные фантики.

Январь 2001 г.