Оперный клуб Музея Дома кино в Москве существует уже не одно десятилетие. В небольшом ухоженном зале можно посмотреть видеозаписи лучших оперных спектаклей мира, получить информацию, задать любые вопросы, обсудить увиденное и прослушанное. Бывали времена, когда на лекции и семинары сюда съезжались практики, теоретики, критики оперного театра, случались и выездные заседания, и всегда эти встречи, камерные, не официальные по обстановке и тону, оказывались чрезвычайно полезными, напитывающими впечатлениями, позволяющими вести разговор об искусстве оперы на одном языке.

В ноябре 2000 года Оперный клуб вновь созвал на встречу — семинар по оперной режиссуре, который вел известный поэт, либреттист, переводчик А.Парин со своими друзьями и коллегами — режиссером Штутгардтского оперного театра Й.Вилером и драматургом С.Морабито. Помощь Немецкого культурного центра имени Гете и Союза театральных деятелей позволила расширить рамки только московской аудитории. В столицу прибыли критики и режиссеры из Санкт-Петербурга, Новосибирска, Перми и других городов России.

Программа семинара не сводилась только к показу и обсуждению конкретных спектаклей — «Альцины» Генделя, «Коронации Поппеи» Монтеверди, «Зигфрида» и «Гибели богов» Р.Вагнера. Скорее, они послужили поводом для чрезвычайно интересного спора по самому широкому кругу проблем современного оперного театра, режиссуры, исполнительского мастерства. Казалось, количеству вопросов, заданных присутствующими, не будет конца, и с каждым днем разговор становился все более острым, свободным, содержательным. Умение А.Парина вести полемику так, что исчезал языковой барьер между аудиторией и немецкими коллегами, превратило семинар в полноценное сотрудничество, полезное для обеих сторон.

Сами спектакли продемонстрировали одну из тенденций современной немецкой режиссуры — стремление читать и видеть классику глазами современников. А посему в них совершен решительный отказ от стилизации, от любого другого способа погружения в эпоху, связанную либо со временем действия пьесы, либо временем написания партитуры, либо временем первой постановки.

Любая дистанция между аудиторией и, скажем, героями «Альцины», «Коронации Поппеи» или «Кольца нибелунга» снималась. На видеоэкране действовали люди ХХ века, хотя и поставленные в ситуации древних мифов и легенд. И проявляли они себя как люди ХХ века — по манере поведения, пластике и в обстановке современной жизни, современного быта. Будь то интерьер «Альцины» с огромной рамой для несуществующей картины, своеобразным зазеркальем для событий на острове любви, или гостиничные коридоры и вестибюли — сценографическая установка в «Коронации», где действует настоящий лифт, или кухня собственной квартиры Миме из третьей части «Кольца», на которой он готовит обед для своего приемного сына — тинейджера Зигфрида (чистит картошку, жарит яичницу, что-то сбивает в миксере).

Герои прошлых эпох одеты, как может быть одет каждый из сидящих в зале — тут и мини-юбки, и декольте вечерних нарядов, и брючные костюмы деловых женщин, и джинсы, футболки, галстуки, смокинги, бабочки — как у нас в разных обстоятельствах сегодняшней жизни.

При этом музыка звучит без изменений и купюр — как написали Глюк, Монтеверди, Вагнер, и либретто поется на языке оригинала и без изменений хотя бы одного слова. Просто партитура и вербальный текст берутся как данность, но прочитываются так, будто написано про нас — наши чувства, эмоции, страсти, проблемы.

И как ни странно, сама музыка в какое время она ни была бы создана, вступает с ХХ веком в очень естественный, органичный, и содержательный диалог. Она актуализируется слухом человека конца второго тысячелетия, она им освоена и, если можно так сказать, оживлена современным чувством, эмоцией и страстью.

Смотреть спектакли было захватывающе интересно, хотя совершенно ясно, что такого рода взаимодействие с классикой дело не новое, опробованное и не единственно возможное. Реально существуют и другие подходы — эстетизация оперы, любование ее статичностью, воспевание ее красоты, упоение музыкой, для которой требуется только художественно оформленная сценическая среда, и так далее. Ни один из подходов нельзя назвать универсальным, но и ни один из них не является тупиковым. Качание театрального маятника от «что» и «про что» до «как» весьма в современном театре ощутимо. Только скорость этих качаний в конце века и тысячелетия очень велика, и уже почти одновременно мы то погружаемся в проблемы жизни, быта, человеческих взаимоотношений, которые вечны, то уходим в созерцание собственно искусства, другого мира, будто бы не связанного с днем сегодняшним, и это тоже вечность. Штутгардтская опера, а именно спектакли этой труппы и были представлены на семинаре, — театр интеллектуальный. Он «про что», и он не исчерпаем в своей опоре на проблемы современного сознания, современного бытия. Этот путь возможен, реален и по-своему плодотворен.