И. Пономаренко. «Страсти по Каштанке». Театр «Зазеркалье».
Автор идеи и режиссер-постановщик Александр Петров, художник Владимир Фирер

«Страсти по Каштанке».
Фото В.Петросяна

В аляповатом прямоугольнике портала — неизбывная тьма, лишь местами прорезают ее отдельные светлые блики: бесформенная груда белого материала на первом плане; благородное красноватое свечение музыкальных инструментов — на втором. Впрочем, музыка входит в этот спектакль опосредованно, через фонограмму: торжественное вступление — и на сцену из оркестровой ямы поднимаются музыканты «Терем-квартета». Под длинными черными пальто — концертные фраки, в руках чемоданы. «Из долгих странствий возвратясь», заглянули они в театр «Зазеркалье», что на улице Рубинштейна.

Музыканты устроились в полутьме, взялись за инструменты, и поплыла залихватская, насквозь цитатная музыка; закружился подсвеченный волшебной рукой Глеба Фильштинского петроградский снежок.

Действие открывает хор беспризорных псов: они растягивают по сцене белое полотнище, и из его складок взмывает под колосники зловещий шар луны. К сожалению, разобрать, о чем поет хор, практически невозможно. Остается следить за движением тел в пространстве (балетмейстер Николай Реутов): вот четыре пса опустились на колени, натянули веревки — и перед нами неповторимые очертания Львиного мостика.

Именно на мостике впервые встречаем мы Каштанку (Е. Попель) и ее хозяина Столяра (С. Клишис). Столяр напоминает игрушечного Ноя: добрую половину фигуры составляет борода. Каштанка решена интересней — костюм, сшитый из лоскуточков; волосы, забранные в два непоседливых хвостика, и по контрасту — высокий оперный голос. Может быть, это выглядело бы нелепо, но режиссер допускает самоиронию: новый хозяин Каштанки — Месье Жорж — говорит, встретив ее на улице: «А ты — смешная псина, у тебя неплохое лирическое сопрано». (Потом, уже в цирке, Каштанка будет поражать зрителей именно пением, но вспомните — ведь у Чехова то же самое.)

Оркестр тоже подан иронически. Разве позволят себе приличные оркестранты выйти на сцену в качестве актеров? А у музыкантов «Терем-квартета» (И. Пономаренко, А. Константинов, М. Дзюдзе и А. Смирнов) в программке даже особые роли означены: «Мещанин в шапке, в фуражке, в кепке». Они могут выйти на авансцену; развернуть диалог или сыграть музыкальный номер, чтобы сорвать у зрителя аплодисменты и, раскланявшись, удалиться.

Сюжет пьесы Е. Фридмана развивается сходным образом: вдруг забредет в историю о Каштанке печальный кучер Иона из совершенно другого рассказа А. П. Чехова, неизвестно откуда возникнет совершенно нелепая линия с влюбленным в Каштанку королевским пуделем Фердинандом (Э. Горяинов), неожиданно появятся в приманивающем Каштанку Месье Жорже черточки Филиппа Филипповича из «Собачьего сердца». Уходит с незнакомцем Каштанка, заканчивается первое действие.

В квартире Месье Жоржа тоже много от жилища хирурга (продолжается мотив «Собачьего сердца»): белая стерильность интерьера; Матрена Никитична (С. Копрова), больше похожая на медсестру, чем на экономку, и сам Месье Жорж — неожиданно резкий и суховатый. Он созывает своих питомцев на репетицию.

Сцена репетиции — одна из лучших. Характеры персонажей раскрываются в вокально-цирковых номерах (постановка оных принадлежит Л. Ауэнбургу). Мы, привыкшие к очень плохому выполнению подобных номеров на театре (пример — спектакль по той же «Каштанке» в Театре на Литейном), не можем не поразиться тем, как работают в этой сцене вокалисты. Гусь Иван Иванович (Ю. Давиденко) — балансирует на дощечке, крутит обруч и умудряется при этом петь свою арию: «Любимец детей и старушек…»! Свинья Хавронья Ивановна (Е. Терновая) раскручивает на пышных телесах обруч и одновременно исполняет трагическую любовную арию с жутким малороссийским акцентом (хохот в зале). Может быть, бледнее других в этом спектакле Кот (С. Матвеев), но это проблема актерского исполнителя. Весь эпизод идет под аккомпаниемент рояля за сценой — вряд ли что-то может быть лучше для ежедневных exercize.

Оркестр появляется в следующей картине — «Неудачный дебют». Снова резкая смена оформления: вместо белой стерильности — яркая безвкусица циркового занавеса, костюмов; дисгармоничная световая гамма; вопли обершталмейстера (О. Нестеров) и «Терем-квартет» в оркестровой яме. Уже одно это, в сочетании с нервозной грубостью Месье Жоржа, могло бы отвратить от цирка сердце маленькой собачки. Но финал спектакля традиционен: из-за зрительских кресел появляются Столяр и Федюшка. Далее — по мультфильму: «Каштанка!» «Тетушка!» И бегающая туда-сюда собачка решает наконец вернуться к прежним хозяевам.

Странным кажется такое решение, ведь в спектакле мы видим только три мира: улицы, Месье Жоржа и цирка. Ни один из них не выбирает Каштанка — фактически она уходит в пустоту, и никакой хеппи энд не в силах этого исправить.

Все же если сравнивать две «Каштанки», идущие сейчас в нашем городе, то первое место — за «Каштанкой» «Зазеркалья». Здесь героями спектакля становятся все-таки актеры и их персонажи, а не осветитель и костюмер.

Июнь 1998 г.