А. Островский. «Доходное место». Театр «Приют комедианта».
Режиссер Юрий Томошевский

Премьеру за премьерой выпускает Ю. Томошевский со студентами своего курса: «Отравленная туника» Н. Гумилева, «Антигона» Ж. Ануя, «Санта Крус» М. Фриша, «Доходное место» А. Н. Островского и, наконец, в конце апреля — «Флейтист» И. Грюнвальда. Такое драматургическое многоцветие предполагает тонкое чутье на жанровую специфику пьес у режиссера и владение разной театральной формой у актеров. Ю. Томошевский дает молодым артистам редкую возможность попробовать себя в качественном драматургическом материале. Опыт ценный, уникальный даже. Пьесы, выбранные режиссером, — диковинка для театрального Петербурга. Не исключение и «Доходное место».

Пятиактную комедию А. Н. Островского с шестнадцатью действующими лицами трудно представить на камерной площадке «Приюта комедиантов». Как вышел из положения режиссер? Радикально. Пьесу сократили, дописали, по выражению Ю. Томошевского, разыграли без антракта (это два часа сорок минут времени). Точнее было бы сказать — досочиняли. Или — дотанцевали.

Содержательные хореографичные эпизоды организуют сценическое действие. Задают ритм. Спектакль, начинаясь танцевальным затактом, развивается толчками от статичных замираний, фиксирующих мизансцены, к пластическим и эмоциональным всплескам, создающим драматическое напряжение.

Особенная танцевальная манера — преувеличенно-жеманная, из череды причудливых поз, мимически обозначаемых оценок — определяет стиль спектакля. Он — как картинки с выставки, как перелистываемые страницы старинного журнала мод. Впечатление усугубляют костюмы — обобщенно-исторические, выполненные в насыщенной цветовой гамме.

Но спектакль совсем не архаичен. Может быть, раньше зритель и принимал за чистую монету разглагольствования Васи Жадова об «общественных пороках», «невежественном большинстве», об избранных, идущих наперекор устаревшим условиям. Наверное, верил искренности его раскаяния за обращение к безнравственному дяде с просьбой о хорошем месте. Но нам-то каково слышать патетичное: «Я буду ждать того времени, когда взяточник будет бояться суда общественного больше, чем уголовного»? Никакой Жадов не новый человек, не герой нашего времени, не разуверившийся идеалист. Он — сам часть того общества, на которое обрушивает свои пламенные эскапады. Поленька — вовсе не наивная дурочка, а девушка себе на уме, дочь своей ловкой матери Фелисаты Герасимовны. Любовный сюжет Жадова и Полины в спектакле размыт. Общий хоровод затеняет его, увлекает парочку, она и не сопротивляется. Танцуют все, и под одну дуду. Нет ни беленьких, ни черненьких. Так, группа лиц. Не то, чтобы очень приятных.

Героев в спектакле нет. Сменяются эпизоды, появляются и исчезают персонажи. Подобострастный Белогубов, чинный Юсов, активная и молодящаяся Фелисата Герасимовна Кукушкина, значительный и совсем не старый Вышневский, хищница Анна Павловна, кокетливая сумасбродка Юлинька, нелепый учитель Мыкин, прожигатель жизни Досужев — в их ярком, притягательном окружении теряются мечтатель Жадов и простушка Поленька. Что-то случилось. И наш Островский жестче, бесжалостнее прежнего. Но в свистопляске жизни новое поколение выбирает все-таки его.