«Cлавное место для очарованного философа». Романтическая версия повести Н. Гоголя «Вий».
Режиссер Д. Пантелеев.

О.Голиков (Хома) и Ю.Мен (Панночка).
Фото В.Васильева

Про что «Вий»? Про философа Хому и панночку. А Хома правда философ? Нет, это ученая степень такая, вроде бакалавра. И что Хома и панночка? Она его погубила жутким образом. А Вий при чем? А кто его знает…

Да нет, Гоголя не жалко. Вий с ним, с Гоголем. Если кому надо Гоголя, он книжку прочитает. А в театре ставят совсем не Гоголя, а кому что в голову взбредет. Дмитрий Пантелеев, например, поставил в «Балтийском доме» «Вия» под названием «Славное место для очарованного философа». Чтоб никто не догадался. И никто и не догадается, поскольку к Гоголю это не имеет ни малейшего отношения. Разве что действуют там действительно Хома и панночка. Точнее, юноша и девушка. Его зовут Хома, а ее по недоразумению никак не зовут, только условно — «панночка». (Это герои.)

Вспоминается совсем ненужное, но к слову и по ассоциации подходящее. «Давай рассуждать. Имеется Хома Брут. Он напился пьяный, приставал к девушкам…» (Братья Стругацкие). Очень уместно: вкратце излагается сюжет «Славного места». Хома действительно сначала напился, потом стал приставать к девушке. Девушка в вязаной шапочке прыгала вокруг него на корточках и откровенно провоцировала Хому на нехорошие действия. А Хома, как настоящий студент кафедры богословия, сначала не поддавался. А потом, как настоящий мужчина, не устоял. (Это конфликт.)

Зрители сидят на сцене. Перед ними разбросано сено и разложены деревяшки разного размера и формы. Одна деревяшка подвешена. (Это сценография.) Тут у образованного зрителя возникают некоторые сомнения. Потому что подвешенный помост время от времени меняет свое положение, на него иногда взбираются, по нему катаются, и вообще посредством него изменяют место действия. Это подозрительно напоминает хрестоматийных «Братьев и сестер» в Малом драматическом. Еще по сцене иногда проходят две девочки с распущенными волосами, одетые в лохмотья и закутанные в пуховые платки. Они поют и играют на скрипках. Это уже напоминает «К. И.» Гинкаса. И тут можно здорово поспорить, имеем мы дело с цитатой не к месту или с откровенным плагиатом. Потому что слишком хорошо известно, откуда эти заимствования, и слишком они неоправданны, чтобы быть для украшения. Но это оставим на совести режиссера.

Кроме Хомы и панночки, в сене среди деревяшек валяются, бегают и пляшут (это, к слову скажем, мизансценирование) еще несколько человек. Один из них — приятель Хомы богослов Халява, не так легко поддающийся очарованию, а может, сам не такой очаровательный — в общем, чудом избежавший приставаний незнакомой панночки. Хотя пил не хуже Хомы. Он очень жизнерадостен, этот Халява, ничего его не пугает. Два других… как бы это сказать… допустим, персонажа, которым и имен-то не положено (ясно только, что ни один из них — не псарь Микита), наоборот, робки необычайно. Хотя они и в барабан бьют, и еврейские танцы почему-то танцуют, а все равно невеселы. Рассказывают разные страшные истории и на зрителей всё косятся. Зачем танцуют? Зачем рассказывают? Совершенно лишние эти люди. Потому что вертится все исключительно вокруг проблемы: получит панночка своего избранника или нет. И посторонние только мешают, отвлекают внимание.

Физического действия на сцене изобилие. Преимущественно с воображаемыми предметами. Два бурсака очень много, долго и однообразно пьют. Два персонажа так же долго и однообразно танцуют. Панночка мечется с места на место в явном нетерпении: очень хочется Хому. Сюжет, который можно изложить в трех строках, растягивается на полтора часа. В финале, когда Хома все-таки сломался под нажимом настырной панночки, под громкую музыку он взбирается высоко-высоко под колосники и ползет на четвереньках. С другой стороны так же на четвереньках подползает и панночка. Почему оба умерших без покаяния вдруг вознеслись, совершенно непонятно. И если они оба такие просветленные, стоило ли огород городить? Но и это тоже можно оставить на совести режиссера.

Вопрос «зачем?» не отпускает на протяжении всего спектакля. Не «про что?» даже, а именно «зачем?». Если человек ставит спектакль, если человек в нем играет, значит, ему есть что сказать. И ведь имеем дело мы не с дилетантами: недавние студенты Театральной Академии Юлия Мен (панночка), Олег Голиков (Хома), Василий Чернышев (Халява), Валентин Корнезо и Артур Рябухин (два безымянных мужика) зарекомендовали себя как профессионалы еще в учебных работах. Что же тут с ними происходит?!

Но и это оставим на совести режиссера. Зато наконец стало ясно, за что панночка погубила Хому. Там про это открытым текстом сказано и показано. «Пост, бабуля!» — кричит очарованный философ, объясняя бедняжке свой отказ. Мораль такова: никогда не отказывайте женщинам, что бы они у вас ни просили. Иначе все равно плохо кончится.

Глубоко антихудожественное и к тому же женоненавистническое произведение показывают в «Балтийском доме». И хорошо, что оно не имеет ни малейшего отношения к Гоголю.

Май 1998 г.