Афиши на заборах гласили: «12 апреля в Концертном зале у Финляндского вокзала — презентация новой книги Александра Володина „Попытка покаяния“. В вечере под названием „Друзья мои, остались только вы…“ примут участие Г. Горин, Ю. Шевчук, О. Табаков, М. Жванецкий, Ю. Ким, С. Крючкова.» И так далее. Иницитива мероприятия принадлежала издателю Николаю Якимчуку и его издательству «Петрополь».

Сам Володин звонил каждый день: «Понимаешь, меня не спросили, а просто объявили, что будет этот вечер… Я не хочу никакой презентации. Сначала я решил не ходить. Но неудобно — соберутся друзья, они же ни в чем не виноваты… Придется пойти. И скажу: «Я прожил свою жизнь без презентаций. Не хотел и этой.»

Володин живет на Петроградской. Болеет. Выздоравливает. Мучается каждодневными винами и стыдами, радуется некаждодневным радостям.

— Недавно иду по улице, вдруг какая-то женщина навстречу: «У вас пуговицы неправильно застегнуты». — «Какие?» — «Да все», — и начинает мне их перестегивать снизу вверх. А потом доходит до последней, видит мое лицо и говорит: «Так вы — Володин?!! Вы же мой кумир». И прошло несколько дней — она мне позвонила: «Вы меня не помните? Я вам пуговицы застегивала». И у меня на полдня настроение наладилось. А может — от коньяка…

Он то погружается в тоску и черноту, никуда не ходит, то «всплывает» и показывается на спектаклях, юбилеях и, как ни печально, на похоронах (за три дня до упомянутой презентации хоронили Дину Морисовну Шварц, легендарного завлита БДТ. Когда-то она пришла в его семиметровую комнату, о которой Назым Хикмет сказал: «У меня в Турции камера была больше», — в очередной раз просить «Пять вечеров» для Товстоногова. Пришла с флюсом — и от сострадания к этому флюсу он дал ей пьесу, за которую ему, как всегда, «было стыдно». Теперь Дину хоронили, а он стоял у притолоки — только бы казаться незаметным).

«Твои попытки жить незаметно ни к чему не привели», — прочел ему на вечере Жванецкий.

Его присутствие в культуре, в городе, на Петроградской ощущается постоянно. Потребность в его простых стихах и старых пьесах становится все более сильной. Но вот все чаще и чаще я вспоминаю строчки:

«Века меняются и нравы,
Но было так и будет так:
В лучах чужой бессмертной славы
Погреться каждый не дурак».

Когда-то, в 70-е, в ленинградском театре им. Ленсовета шла «Дульсинея Тобосская», превращенная в мюзикл. Пели зонги Рацера и Константинова, и это был зонг Санчо. Он действительно единственный ленинградский классик, живет, всю жизнь не умея сказать «нет». Но в последнее время у него даже не спрашивают ни на что разрешения, греясь в лучах его славы. Не дураки.

…Набегает энергичный Н. Якимчук, издает (спасибо), но потом устраивает презентации этой своей деятельности! Без конца снимает Володина на видео, явно составляя капитал на будущее. И не возразишь, но коробит. Что-то в этом есть неловкое, не-володинское…

…А МХАТ без разрешения уже репетирует старую пьесу «…Но где-то копилось возмездие», вошедшую в последнюю книжку. Володин не любит ее. «Я дал Олегу Ефремову почитать и сказал, чтобы, когда он прочтет, — выкинул в мусорную корзину. А они репетируют. Что делать?»

…И еще возникает Невзоров. На вопрос одной из газет, видел ли он фильм «Чистилище», Володин ответил «нет», но поскольку сказать «нет» не умеет, — добавил, что хотел бы посмотреть. Хотел бы? И его везут, дают зал, и он смотрит… А после просмотра — уже и камеры, и аппараты: «Только для нашей группы. Каковы ваши впечатления?» Все же знают, что в гостях, что не скажет «нет» — и он говорит что-то положительное…

На вечере у Финляндского вокзала не было ни Табакова, ни Горина. Не приехал Ким, не пришел Кушнер. По сути дела, знаменитых выступавших было трое: Шевчук, Жванецкий и Городницкий.

И все-таки. На «презентацию» книжечки (стихи, заметки, «Офелия», «Агафья Тихоновна», «Перегородка», письмо друзьям, снова стихи) собрался полный зал. И на два часа Петербург опять превратился в Ленинград 60-х. Если не станет интеллигенции — ее будут изучать по тебе«, — читал Жванецкий. А пока в зале сидела та самая ленинградская интеллигенция. Я давно не видела такого зала. Он не шикал отсутствию звезд, он был готов ностальгически воспринимать все, что относится к володинскому миру. В книжке есть новый текст памяти Окуджавы (они дружили). А накануне вечера умер Александр Хочинский. Когда-то он играл «Оптимистические записки», еще недавно ездил к Володину в больницу и давал концерт… Они дружили. Теперь вечер начался с его голоса. Зал встал, поняв все без слов.

В присутствии Володина особенно остро чувствуешь неловкость. Скажем, неловко слушать его стихи в исполнении Н. Якимчука. Неловко было и в финале, когда А. Городницкий спел своих знаменитых «Атлантов». Хорошо спел, но рукой все время показывал на стоящего в сторонке Володина: «Атланты небо держат на каменных руках!» Тот смущенно улыбался и не знал, куда деваться. Какой атлант?!! Он пишет: «Попытаюсь жить лучше. Но мало времени осталось». Он пишет: "Но — самого себя смешной осколок — живу, бреду, скудея по пути«,— а ему поют про атлантов.

Ему 79. Он живет на Петроградской. Он — Володин, у которого хорошо бы спрашивать разрешения быть его современниками. Он, конечно, разрешит. Потому что не умеет сказать «нет».