— Знаешь, Людмила, когда люди кричат, значит, они волнуются. А если они волнуются, значит, переживают… Ты разве не замечала? — Какая-то чепуха! — сказала Людмила. Но продолжала слушать. — Когда волнуются, могут сказать что угодно! Вот мама иногда говорит: «Глаза бы мои на тебя не смотрели!» Это она про меня говорит. Но разве она хочет, чтоб я исчез?
Вряд ли уместно искать прямые аналогии между прекраснодушной советской повестью Анатолия Алексина и бестселлером Павла Санаева — и все же этот отрывок из «Позднего ребенка» невольно вспоминается, когда смотришь фильм. Дело даже не в том, что киноверсия «Похороните меня за плинтусом» — на мой личный взгляд — мягче, как-то светлее книги (отношение к первоисточнику — вопрос отдельный и скорее касается этики). Тут — иное. Режиссер Сергей Снежкин отдал роль Бабушки Светлане Крючковой — и актерское исполнение превратило «коммерческий проект» в настоящую психологическую драму.
Не понадобился «ударный» монолог, разъясняющий мотивировки персонажа, — актриса с самого начала играет нежную, беззаветную материнскую любовь. Она кричит — и ясно, что волнуется; а если волнуется — значит, переживает… Это не значит, что роль лишена динамического развития: героиня Крючковой, как и положено по закону драматического действия, от первого своего появления в кадре до финальных титров проходит некий путь. Отвратная «тетя-куча» в засаленном халате, валяющаяся в истерике на ковре и раздирающая собственное лицо, и перепуганная, как затравленный зверь, женщина, у которой вот-вот отнимут ребенка, — не одно и то же! Но все-таки на протяжении всего фильма зритель не может усомниться ни на миг: она искренне любит малыша. Без оговорок («по-своему»… «странно»… «маниакально» и пр.).Ну как же узнаваемы взгляды, жесты, интонации! Вот точно так, когда у меня в детстве поднималась температура, мама стремительным нервным движением хватала меня за руку, щупала лоб… и кричала, как тогда казалось, злобно: «Ах ты, *****, опять ходила без шапки?!» Кричала — а глаза светились тревогой, заботой… Вот так же раздраженно шипят на водителей такси все мамы, кутая своих чад в шубы…
Образ, который создает Светлана Крючкова, лишен всякой патологии; «ненормальность» этой Бабушки — не диагноз, а бытовая распущенность, в которой и винить-то трудно, зная биографию этой несчастной. Удивительна подобная метаморфоза, ибо в книге Бабушка — настоящий монстр. Какое же чувство меры, профессиональный и жизненный опыт, какое мастерство требовалось, что- бы оправдать, очеловечить, защитить!.. В одном из интервью Крючкова рассказывает: «Часть эпизодов волею продюсеров не вошла в фильм. Там были очень нежные сцены, где бабушка не только кричит. Например, вырезали эпизод, в котором дед ее толкает, она падает, ее лицо все в крови. И после этого она набирает номер друга деда и говорит: „Позови его, скажи, что я жить без него могу“». Наверное, хорошо, что не вошли. Такой актрисе «лобовой» текст не нужен.
Комментарии (0)