Великий роман Виктора Астафьева «Прокляты и убиты» я видела на сцене не впервые. Под разными названиями, в разных инсценировках и в разной режиссуре. Спектакль «Прощание славянки» Молодежного театра Алтая в постановке Дмитрия Егорова был, наверное, самым несовершенным из всех, что я видела. И доски, составляющие основу сценографии Фемистокла Атмадзаса, дико гремят, когда по ним бегают в сапогах солдаты. И сами будущие бойцы не умеют кричать так, чтобы было слышно, что именно они кричат. С голосоведением и звукоизвлечением пока проблемы. И длинноты есть в этом спектакле, и даже сюжетные нестыковки.
Но!!! Именно в нем я запомнила всех героев, всех безымянных, нелепых, голодных мальчишек, которые были прокляты и убиты. Да, именно прокляты и убиты. Не врагами — своей страной, сволочной системой с показательными расстрелами, беспомощными командирами. Никто их не пожалел, кроме матерей, никто не оплакал. Только Астафьев, которого после этого романа тоже прокляли. И прокляли те, кто прошли войну, но до сих пор не хотят знать полную правду. Не имеют на это сил. Изнемогли.
На этом спектакле я хваталась за сердце, почти как при чтении романа, который перечитывать боюсь. И видела, как мелко крестила своих артистов Татьяна Федоровна Козицына, директор театра, «ихняя мамка». Проходя в антракте через строй мальчишек в шинелях, я видела их заплаканные глаза. И неловко, нехорошо пошутила: «Что ж вы играете, как в последний раз в жизни?» И увидела недоуменные взгляды. И мне стало стыдно. Да, они играют, как в последний раз в жизни. Они все умирают вместе с братьями Снегиревыми, Сергеем и Еремеем (Евгений Нестеров и Михаил Перевалов) и потом не могут ожить.
Я бы хотела всех их перечислить, но нет места. Я помню их прекрасные лица. Они еще не стали артистами. Мышцы их еще не переродились от вранья. Они влезли в эти страшные обгоревшие шинели, которые театр собирал по всему Алтайскому краю, напялили солдатские сапоги и прошли весь страшный путь вместе с героями Астафьева. Уходил под трибунал Булдаков (Александр Коваль), терпел издевательства медлительный Шестаков (Владимир Хворонов), отказывался от спасения по блату Васконян (Алексей Межов), они отъедались и напивались в совхозе имени товарища Ворошилова и… готовились к смерти.
В пластических сценах не было видно их лиц, но было понятно, что это — пушечное мясо. И было понятно, что погибнут все. Не тогда, так сейчас. В нынешних войнах, одетые в камуфляжную форму, ловкие, стройные. Уйдут — проклятые и убитые. Для меня этот спектакль стал событием. Человеческим, несовершенным, подлинным.
Февраль 2010 г.
Комментарии (0)