В 1967 году майор британской армии Пэдди Рой Бэйтс объявил о создании суверенного государства Силенд на территории морской платформы в Северном море в 10 километрах от побережья Великобритании и провозгласил себя князем Роем I. В том же году в Ростове-на-Дону родился Всеволод Лисовский, который полвека спустя провозгласит себя комиссаром московского Театра. doc и на нейтральной территории между современным искусством и театром поднимет собственное знамя с изображением трубкозуба.

Знамя с изображением Трубкозуба. Фото из архива В. Лисовского

Ученые долгое время заблуждались, помещая трубкозуба в один отряд с муравьедами, сбитые с толку внешним сходством животных. В то время как эволюционное происхождение отряда трубкозубых до сих пор остается неясным, о ментальной родословной Всеволода Эдуардовича с течением времени становится известно все больше. С виду может показаться, что этот обаятельный бородач в тельняшке (как правило) — московский посол петербургских митьков. Однако если идеи какой-нибудь гуманистической силы и представляет Лисовский, то скорее южной, чем северной. Главное, что нужно знать о прошлом ныне самого радикального театрального экспериментатора, — состав и идеологию ростовского арт-объединения «Искусство или смерть» (1988— 1991). В товарищество помимо Лисовского входили, например, художник Авдей Тер-Оганьян и поэт Мирослав Немиров. Первый позднее прославился акцией «Юный безбожник», на которой рубил псевдоиконы топором. Второй — максимально ненормативной поэзией, рядом с которой самые жесткие стихотворения Дмитрия Пригова кажутся сегодня воплощением нежности и конформизма. Тер-Оганьян давно эмигрировал, Немиров недавно умер.

Переломный момент в биографии Лисовского, в 90-е варившегося в мире независимого телевидения, случился в 2011 году. «У меня был кризис идентичности, который обычно случается у людей в возрасте 45, и я понял про себя одну простую вещь, что мне на остаток моей жизни не хочется никому нравиться» (из интервью журналу «Диалог искусств»). В статусе телепродюсера он пришел к Елене Греминой в Театр. doc с идеей ностальгического спектакля «89–93 (Сквоты)». Уже через год новоявленный режиссер получил «Золотую маску», а по итогам прошедшего 2016 года вошел в Топ-5 «людей года» по версии Ассоциации театральных критиков — наравне с Константином Райкиным, Евгением Мироновым, Инной Соловьевой и Теодором Курентзисом.

В. Лисовский. © Алиса Бекетова

Сам себя Лисовский режиссером не считает по двум причинам. Во-первых, ввиду отсутствия образования и соответствующих навыков. Во-вторых, деньги за постановку спектакля он принципиально ни у кого не требует и вообще всячески избегает любых товарно-денежных отношений.

За пять лет бурной деятельности «варвара-пришельца» (так Лисовский аттестовал себя сам в интервью для сайта Colta. ru) на территории театра можно выделить как минимум три развернутых им фронта. Социальный, кураторский и экспериментальный.

На социальном фронте особняком стоит спектакль «Акын-опера» (2012), в котором памирские таджики играют на народных инструментах и поют о трудовых рабочих буднях. Там же — «Шпатель» (2016), в котором каракалпакский танцовщик на ранней пенсии, приехавший в Москву на заработки, протанцовывает свою биографию. Кроме того, на базе Театра. doc Лисовским организован бессрочный проект «Соц. док» — это постоянная программа бесплатных культурно-досуговых мероприятий для всех желающих.

На кураторском поприще Лисовский организует всевозможные встречи, дискуссии, конференции и лаборатории. Самое заметное начинание здесь — «Лаборатория смерти» (2016). Комиссар приглашает художников, философов и искусствоведов создать театральный проект, который бы свидетельствовал о смерти театра. На одном из показов, например, работники сцены методично занимались постройкой стены между сценой и залом, а закончив, без лишних промедлений приступали к демонтажу («От слова к делу» Дмитрия Хворостова, студента института «База»).

Экспериментальная деятельность — это с десяток радикальных по форме спектаклей на границе с современным искусством, среди которых есть при этом кассовые хиты.

«Вакханки». Фото В. Луповского

С одной стороны, это «Неявные воздействия» (2016) — уличный импровизационный пранкпроменад. Бойкие и громкоголосые артисты вместе со зрителями путешествуют по городу в случайном направлении, на ходу выпаливая монолог за монологом. В метро, в торговом центре, на железнодорожных путях или в мусорном контейнере звучат средневековые философские трактаты, античные трагедии, поэзия Серебряного века вперемежку с потоками сознания перформеров. Лисовский возглавляет шествие, держа в руках флаг с изображением упомянутого трубкозуба — зверя загадочного, причудливого и ужасно обаятельного.

А с другой стороны, это целая серия молчаливых перформансов, начало которым положило знаменитое «Молчание на заданную тему» (2014): артист Алексей Юдников молчит в течение часа на ту тему, которую придумывает Лисовский за минуту до начала («Что делать?», «Что дальше?», «Зачем?»). Затея получила развитие в проекте «Молчание классиков» (2016), основа которого элементарна: текст классического произведения без сокращений и изменений транслируется в виде титров на стену, и в соответствии с входами и уходами персонажей в тексте на сцену входят и выходят добровольцы; спектакль проходит в тишине. Особой популярностью пользуются «Гамлет» и «Вакханки». В «Гамлете» роль одного из могильщиков, например, исполняет звезда московского андеграунда Пахом. А в «Вакханках» просто все голые, красивые и дерутся.

«Акын-опера». Фото В. Луповского

Все три направления деятельности Лисовского соотносятся друг с другом как монологи в «Неявных воздействиях» — по принципу квантовой спутанности. Например, социальная по сути «Акын-опера» экспериментальна по форме, при том, что фактически от режиссера потребовалось только пригласить рэди-мейд героев и предоставить им время, то есть выполнить работу кураторского толка. А сам принцип квантовой спутанности как основу для сценической композиции режиссер впервые разрабатывал в работе над спектаклем «Квантовый долбо… (процесс дуракаваляния. — А. К.)» (2014).

Если про фронтальную работу маэстро — «Молчание на заданную тему» (2014) — было больше шуток, чем культурологической аналитики, то едва ли не все прочие проекты Лисовского то и дело рассматривают в контексте мирового авангарда по самому нескромному гамбургскому счету. «Наш ответ Фабру» — это спектакль «Молчание классиков. Вакханки», в котором, как и в 24-часовом спектакле фламандца Яна Фабра «Гора Олимп», действуют несколько десятков совершенно обнаженных мужчин и женщин в обстоятельствах, предлагаемых античной мифологией. В то же время проект аудиоприложения, состоящего из историй горожан, связанных с тем или иным на первый взгляд мало примечательным местом на карте, представленный Лисовским на выставке «Расширение пространства. Художественные практики в городской среде» в ГЭС-2 (2016) — не что иное, как квинтэссенция исканий немецких гуру документального театра Rimini Protokoll.

«Неявные воздействия». Фото Я. Горбачевой

А лабораторный показ Лисовского в Суздале на тему «Труд» (2015) вообще впору включать в учебники по истории и теории нонспектакулярного искусства. На берегу реки режиссер установил огромную раму, через которую зрителям открывался вид на противоположный берег с местным жителем по центру «кадра»: тот просто что-то мастерил, не обращая ни на кого внимания.

24 октября 2015 года на спектакль «Молчание на заданную тему» не пришел ни один зритель, и спектакль состоялся. Вот Хули-Жень (под таким псевдонимом Лисовский ведет страницу в Фейсбуке) написал в этот день следующее: «Слухи о необходимости зрителя оказались сильно преувеличены». Если и есть пример стратегии предельного отказа от выразительных средств в театре, то вот он. Спектакль, который смог обойтись не только без декораций, музыки, литературной основы и вообще слов, без какой-либо динамики, но — и без зрителя тоже. Как ни крути, историческое событие.

«Неявные воздействия». Фото Я. Горбачевой

Казалось бы, тот язык, на котором общается с публикой Лисовский посредством своих не пытающихся понравиться постановок, — это язык какой угодно, но точно не театральный. В его спектаклях нет ролей в привычном понимании слова (за исключением «Пира» по Платону). Никакого мастерства никем не демонстрируется. Он обращается к литературе и драматургии, но не занимается интерпретацией. «Гамлет» ему нужен в качестве самоценного знака, готового объекта с готовыми смыслами и многовековыми пластами надстроек, а «Вакханки» — ироничный предлог продемонстрировать «классику» такой, какой она написана, и увидеть нечто совсем далекое от «приличного» и «возвышенного». Впрочем, не считая отсутствия одежды на актерах, в «Вакханках» все хорошо с приличиями и возвышенностью. Несмотря даже на то, что артист Василий Березин, которому по роли достается от разъяренных женщин больше всего, после каждого показа отправляется в травмпункт.

Однако в каждой работе Лисовского, происходящей в помещении, в полную силу возникает эксклюзивный театральный элемент — коллективная тишина. Она, с одной стороны, сближает с кейджианской художественной идеологией и со спектаклями Дмитрия Волкострелова в частности. А с другой, она не оборачивается скукой — ни в банальном, ни в хайдеггеровском смысле. Спектакли Лисовского туго набиты событиями, только это события не фабульносюжетного толка, а контекстно-ситуативного. Артист Алексей Юдников встал со стула в «Молчании на заданную тему» — событие почище классического аристотелева анагноризиса. Кто-то из дюжины зрителей повернул голову набок, кто-то взглотнул, третий заплакал. Здесь буквально проявляются те невидимые глазу закономерности, которые превращают «цвет василька в плач ребенка», — как писал Велимир Хлебников.

«Неявные воздействия». Фото Я. Горбачевой

Сегодня главное дело Лисовского — это «Трансформатор. doc», новая площадка Театра. doc, открывшаяся этой зимой. Открытие сопровождалось манифестом, гласившим: «Больше нет сил ждать, пока действительность театральная, художественная и вообще любая сама собой преобразуется во что-то удобоваримое. Хватит нежничать со всей этой шнягой. Мы не ждем упорядочивания, мы занимаемся радикальной трансформацией действительности». При напускной зубастости «Трансформатор. doc» — вообще-то очень уютный и одновременно просторный лофт на Электрозаводской, программа которого расписана буквально по часам: «Вакханки» сменяются резидентами «Хор Муравицкого», потом критик Дмитрий Лисин читает лекцию под электронный бит, наутро придут театроведы с докладами, потом будет концерт группы «Месячные», и все это на фоне непрекращающейся «Лаборатории смерти».

После того самого «Молчания», которое прошло при пустом зале, был еще один пост Лисовского в Фейсбуке, стиль ведения которого, кстати, отсылает к поэтике Немирова. Всеволод Эдуардович оставил в тот день такую запись: «С печалью смотрю в свое будущее. После спектакля „Молчание“, сыгранного при отсутствии зрителей, любое другое мое действие обречено быть галимым конформизмом. … (черт побери. — А. К.)».

Несмотря на небезосновательное пророчество, самый квантовый спектакль Всеволода Лисовского пока только готовится к постановке. В нем никто не узнает ничего. Никогда. Во всяком случае, так он называется: «Никто не узнает ничего. Никогда». Премьера, безусловно, как-то связана с грядущим пятидесятилетием непризнанного княжества Силенд.

Март 2017 г.