«Кентервильское привидение». По мотивам новеллы О. Уайльда. ТЮЗ им. А. А. Брянцева.
Инсценировка, художественное оформление и постановка Виктора Крамера

В ТЮЗе музыкальные спектакли с удовольствием ставят и с удовольствием играют. Вот недавно «Леньку Пантелеева» пересматривала, так любо дорого… Труппа подготовлена, пластична, музыкальна, действо обросло подробностями, обрело художественный объем и импровизационную легкость, которые, впрочем, были заложены изначально. Прошло на ура… Спектакль 2012 года выпуска, мог бы и увянуть, а он расцвел.

В «Кентервильском привидении» — тоже спектакле музыкальном — расцвел только миндаль… Миндаль — это действующее лицо (Владимир Чернышов), т. е. человек, сидящий на инвалидной коляске, за спинкой которой закреплены сухие ветки (они покрылись розовыми цветочками в финале). Он повествовал об истории замка Кентервиль. Иногда ему помогало действующее лицо по имени Камень в исполнении Кирилла Таскина, которому исполнять было решительно нечего и основное сценическое время он пребывал около какой-то бутафорской груды, призванной этот камень обозначать.

Повествование велось эпически. Причем настолько эпически, что на представление героев и будущих событий целиком ушел первый акт, длящийся ни много ни мало часа полтора. Нам рассказали, что мистер Отис купил старинный замок — американец, он появился в ковбойских штанах с бахромой вдоль брючин и, размашисто пройдясь по сцене, замок купил. Потом нам рассказали про домоправительницу миссис Амни во вкусной интерпретации Марии Сосняковой — странном, бойком существе в немыслимых одеждах, развернувшем на территории замка большой бизнес из очередного рассказа о жизни главной местной достопримечательности — привидения. Все это нам тоже показали — как ведут экскурсии, как все ужасаются виду несмываемого красного пятна на полу, как все алчут и страшатся явления потусторонних сил. Рассказ умножался на рассказ и сопровождался песнями и плясками.

Л. Наврозашвили (Миссис Амни). Фото Н. Кореновской

Вернее, наоборот, — не рассказ сопровождался, а каждый следующий эпизод повествования становился поводом для песни или пляски. Вот семейство Отисов (папа, мама и дети) едет и поет, вот приехало — танцует. Что бы ни исполняли несколько нарочито воодушевленные артисты, все происходило на фоне каких-то завываний электроинструментов, назначенных нагнетать зловещую атмосферу. В зал входишь — воет, в антракте воет, ощущение, что все время воет. Причем как-то общеупотребительно и штампованно. Это походило на все остальные произведения музыкального искусства пера (или компьютера) композитора Сергея Ушакова, что звучали в спектакле. Они вроде бы и разного назначения — имелись арии Привидения, например, про то, что оно (он) последний романтик и что он (оно) переживает драму бесконечной жизни и собственной ненужности (на словах). Надо сказать, сию тему призван был озвучивать знаменитый Альберт Асадуллин. Мне достался Андрей Лёвин. (Пел прекрасно, и было что попеть. Жаль, что нечего было послушать.) Наличествовал общий хор про любовь, венчавший спектакль. Но при всем ощутимом старании автора на шлягер ничего не тянуло. А он в мюзикле обязан присутствовать. Если это мюзикл. Если это шоу — тоже было бы неплохо, чтобы ухо могло за что-то зацепиться. Но и тут мимо.

Вот что важно — создатели нового «Кентервильского привидения» (не первые, надо сказать, в нашем отечестве) никак не обозначили жанр, то бишь ракурс подачи материла, над которым колдовали. В программке так и написано — «Кентервильское привидение». По мотивам новеллы Оскара Уайльда. А что по мотивам? Можно вообще без музыки, можно с оной, можно трагедию, можно комедию.

Сцена из спектакля. Фото Н. Кореновской

Какой сценический жанр создателями аудиовизуального опуса избран? Страшилка? Или по-английски, на родном языке Уайльда, триллер? Скелеты человеческих рук как частокол. Кровь, окрашенная всякий раз в другой цвет. Конструкция, изображающая привидение с развевающимися седыми патлами, которую можно цеплять себе на спину… Чем не триллер? Да только не воздействует.

Игра в привидения? Мы же видим, что нас намеренно пугают, а не страшно. Играем? Да как-то не затягивает…

Моралите? Все преодолевает в итоге любовь и добрые чувства, о чем нам сообщают слова очередного музыкального номера. Прекрасно, но как-то слишком назидательно.

В. Шакунова (Вирджиния), А. Асадуллин (Сэр Симон де Кентервиль). Фото Н. Кореновской

Сцена из спектакля. Фото Н. Кореновской

Сцена из спектакля. Фото Н. Кореновской

В любом случае, много световых и видеоэффектов, движения, пения, фантазии оформительского толка (то портреты прежних владельцев замка на изогнутых стенах начинают размываться, то живность какая-то в прозрачной трубе извивается). Меньше грусти, лирики, самоиронии. Но чего точно недостает — театральности. В смысле действенности, в смысле событийности. В смысле изменений героев, их взаимоотношений, связей с другими людьми и миром. При всей динамике происходящего, не покидает ощущение монотонности. В первом акте действие вообще стоит на месте, в смысле отсутствует. В целом же — постановка бодрая по темпу, добрая по настроению и с хорошими намерениями. Но такая длинная, такая скучная, плоская и иллюстративная в конечном счете… Три часа с лишним (лишним!) про очевидность. Это слишком…

Март 2017 г.